Время, чтобы вспомнить все

Бесс Мак-Генри знала, что приглашение на чай в дом номер 10 на Северной Фредерик было связано с происшествием на утреннике у Монтгомери. Сама она намеревалась забыть эту историю и никогда больше не вспоминать. Ее сын Артур уже был наказан за участие в нем, и его не только лишили десерта, но и ужина, однако причина наказания заключалась в том, что, уйдя с утренника раньше времени, Артур нарушил этикет, — преступление несколько иного рода, чем то, другое, более утонченное, заключавшееся в нарушении правил, установленных хозяевами дома. В семье Мак-Генри все было проще.

У Шарлотт среди ее приятельниц установился статус полуинвалида, и все они знали, что «Шарлотт не выходит на люди». Таким образом, визит к Шарлотт всегда начинался с обсуждения ее здоровья. Однако в те времена люди по большей части были сдержанными и не видели никакой необходимости вдаваться в анатомические подробности. У Шарлотт была некая женская болезнь, но какое бы мучительное любопытство ни разбирало ее приятельниц, ни одна из них не стремилась разузнать, чем именно Шарлотт страдала, а Шарлотт, разумеется, не собиралась никому ничего рассказывать.

— Вы, Шарлотт, хорошо выглядите.

— Спасибо, Бесс. И вы тоже. Этот цвет поразительно подходит к вашим глазам.

— О, этот? Я купила материал в Филадельфии в прошлом октябре и попросила миссис Хэммер сшить мне из него платье. Я собиралась избавиться от миссис Хэммер, но когда она сшила мне это платье, решила не спешить.

— Ей так нужна работа.

— Да, ей действительно так нужна работа. Сколько, Шарлотт, вы ей платите?

— Последнее время она мне ничего не шила.

— О, она вам ничего не шила?

— В последнее время не шила, но я столько шью сама, что мне, помимо этого, почти ничего и не нужно. Я люблю шить.

— Вы всегда любили шить, правда? Если бы только у меня было больше времени для приятного шитья! Я чиню детские вещи и шью кое-что для Артура, а на фасонное шитье времени не остается.

— Да, я тоже делаю кое-что для Бена и все для Джо. Я только не люблю штопать.

— О, я тоже не люблю штопать. Штопанье — такая канитель, правда? У меня дома стоит корзинка, полная вещей для штопки, и каждый раз, когда я на нее смотрю, она точно говорит мне: «Бесс, ты пренебрегаешь штопаньем».

— Ох уж эти мальчико́вые чулки, — сказала Шарлотт.

— Именно мальчико́вые чулки я без конца и штопаю.

— Но это не тягостная обязанность, не для наших детей. Артур чудный мальчик. Мы с Беном так радуемся, что у Джо такой замечательный друг, как Артур. Лучший друг.

— О Боже мой! Джо — это… Я даже не могу выразить словами, как мы любим Джо.

— И они прекрасно ладят.

— Правда же? Так прекрасно ладят.

Шарлотт вздохнула.

— Я не понимаю, как такая женщина, как Бланш Монтгомери… как она может называть себя леди?

— Точно.

— Наши мальчики ходили на десятки утренников, десятки …

— По крайней мере, — сказала Бесс, а потом задумалась, будто подсчитывая про себя. — Десятки.

— И всегда вели себя как молодые джентльмены. Знаете, Бесс, нам никогда не добиться полной правды о том, что случилось в доме Бланш Монтгомери. Уверяю вас, я ни на минуту не поверила этой нелепой истории, которую мне рассказала Бланш. Она, видите ли, явилась ко мне в тот же самый день.

— Неужели?

— Еще до того, как пришел Джо, весь перепачканный грязью и серьезно простуженный. О да. Бланш явилась сюда со своими обвинениями против десятилетнего мальчика, двух десятилетних мальчиков. Не только Джо, но и Артура. Артур тоже простудился?

— Немного… простудился.

— Вот о чем я подумала. Что-то там произошло такое, из-за чего мальчики убежали из дома, даже не захватив свои пальто и шапки. Может, все и началось с игры «Спрячь наперсток», но наверняка это далеко не все. Что-то там случилось.

— Я, Шарлотт, тоже так думаю.

Шарлотт расправила юбку и сложила руки на коленях.

— Что же нам делать с Бланш Монтгомери?

— Я не знаю. Вы что-нибудь придумали?

— Как она посмела оскорбить наших мальчиков перед всеми их друзьями настолько, что они не могли этого больше вытерпеть. Конечно, мы можем позаботиться о том, чтобы ноги наших детей в ее доме больше не было. Это само собой разумеется. Но этого недостаточно. Во всем случившемся виновата Бланш, и ей нужно преподать урок.

— Надо ее исключить из Ассамблеи.

— Что-то в этом роде, но не это. Монтгомери были членами Ассамблеи с ее основания.

— Да, это правда.

— Она ведь в вашем рукодельном клубе?

— Да, она была в прошлом году. Но к сожалению, не в этом.

— И в «Гильдии алтаря».

— О да. Работает не покладая рук.

— Боюсь, нам не удастся убрать ее оттуда. Это скорее скажется на семье Монтгомери, чем на ней самой. Но есть одна вещь…

— Какая вещь, Шарлотт?

— Ну, все эти организации вроде рукодельного клуба или «Гильдии алтаря» — тут мы ничего поделать не можем. Но есть другие места — не организации. Например эта группа, которую вы организуете на следующий год, — маленький вечерний клуб.

— Артур в нем председатель.

— Так мне Бен и сказал. Естественно, в моем положении нам пришлось отказаться, но пока что у него даже нет названия, правда?