Время быть русским

Все это мало по малу становилось предметом всенародного обсуждения, у людей начали открываться глаза на извечные истины этнополитики. Но изменить что-то на том этапе глобального национального конфликта русские уже (еще) не могли, инициатива и основные средства современной войны — деньги и СМИ — оказались не в их руках. Идея русского национализма еще не овладела массами.

Но дело идет к тому.

РЕШАЕМА ли в принципе в наше время задача возвращения к национально ориентированной массовой психологии? Опыт стран СНГ (особенно Казахстана, Украины) и Прибалтики дает положительный ответ. Это — практика.

Но и теория говорит о том же. Два принципа объединения (и только два!) из века в век свойственны людям: на социальной, классовой — либо на национальной платформе. (Драпировки могут быть при этом самыми разными — от религиозных до культурно-языковых.) Эти платформы между собой не совместимы: борьба классов разрушает нацию, борьба наций заставляет забыть, отбросить классовые противоречия. И наоборот.

Принцип классовой интернациональной солидарности господствовал у нас семьдесят лет. Он рухнул, изжил себя исторически, практически и идейно.

Настало время для торжества принципа солидарности национальной.

Обычный патриотизм государственнического толка также исчерпал, изжил себя. Он устраивает сегодня только тех, кто либо не имеет четкой русской национальной идентичности, либо еще не понял простую истину: «Нация первична, государство — вторично».

БИТИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЗНАНИЕ

ДА, НА ПЕРВЫЙ взгляд, из нас, русских, коммунистам во многом-таки удалось сделать «советских людей». Я помню, как я удивлялся и настораживался, сталкиваясь в ранней юности с отчетливо выраженной национальной “самостью” (еще не национализмом!) — еврейской, татарской, кабардинской, армянской, эстонской. Я уже чувствовал себя немножко “всечеловеком”, а тут вдруг такие “реликты”… Как странно! Какие они чудные! Ну надо же — татарка! А по виду не скажешь: голубоглазая, светловолосая. Фамилия только не совсем русская — Салахова. Как сладко было с ней целоваться! Что-то было в этом экзотическое, таинственное, от людей скрытое; все время помнилось: это я с татаркой целуюсь, а никто и не догадывается!

Только теперь я понимаю, что “всечеловечество” в моем восприятии значило: “всерусскость”. Это не я перестал быть русским (будучи им неосмысленно, неосознанно, органично), а просто все кругом были своими, “русскими” — а как же иначе! Были, конечно, отчетливо чужие люди — цыгане, кавказцы, азиаты… Расовые отличия бросались в глаза. Ну, к ним и отношение было другое — как к иностранцам, далеко не “всечеловеческое”.

Что же произошло сегодня? Когда мы вынуждены пристально, настороженно, с подозрением смотреть в лицо незнакомому собеседнику, стараясь угадать в нем черты “ненашего” народа? Какой жестокий, но справедливый урок мы получили! Как оконфузилась идея “всечеловечности”! Как выказала свою глупость, отвлеченность и самонадеянность!

Какой ясной, прозрачной стала простая истина: национальность — одна из главных основ и главных ценностей бытия; национальность — изначальна, соприродна человеку! Ее нужно беречь, пестовать, строить, а точнее — возводить, а если необходимо — реставрировать.

С чужой национальностью — считаться, учитывать ее скрупулезно. (Прежде всего, исходя из наших же интересов.)

О своей же — помнить всегда, носить ее при себе, как детектив носит лупу, смотреть сквозь эту линзу на все, достойное внимания…

СЕКРЕТ ЖИЗНЕННОГО ВЫБОРА

(Внимание: ноу хау)

Я НЕ БЫЛ БЫ интеллигентом, если бы не пытался раньше и глубже других осмыслить происходящее. Этнополитика уже к 1991 году вышла на первый план моих историософских размышлений и властно подчинила их себе, отодвинув не только модные, хотя и сомнительные геополитические теории, но даже куда более убедительную теорию цивилизационного конфликта. (Именно тогда была написана моя первая работа на тему современной истории «Русские и капитализм».) С годами ход событий только укреплял этот взгляд на вещи.