Временно исполняющий

— Оставим эту тему. — Карпов сделал какой-то непонятный отстраняющий жест обеими руками. — Оставляю вас своим заместителем почти на два месяца. Это много. И в то же время крайне мало, чтобы вмешиваться в дела других заместителей, например Лазарева. Могу заверить вас: он свое дело знает хорошо. Вам же и своих забот хватит. Поверьте, не о себе пекусь, о части. А она у нас отличная, коллектив сплоченный. Главное — советуйтесь, спрашивайте, чего не знаете. Вы, насколько я успел заметить, человек гордый. А это в известном смысле помеха, поверьте моему опыту. И последнее, Юрий Васильевич. На второй заставе долго не задерживайся. — Он снова перешел на «ты». — Организуешь службу применительно к обстановке и тотчас же на первую, к Мелешко. Заваливает он отличную заставу. Порох, что ли, весь израсходовал, отяжелел от сытой жизни? Трудно сказать. Тем не менее факт остается фактом: не тянет. Я уже дал указание кадровику готовить документы на увольнение. Вместо Мелешко поставим молодого, энергичного. Есть у меня такой на примете. Некто Гаврилов. А первую проверь по всем статьям. Строго и справедливо. — Отдав распоряжение, Карпов оделся, на прощание пообещав Сурову заглянуть к нему в номер, если позволит время. — Так сказать, для закрепления знакомства, — непонятно пояснил.

В гостиницу Суров вернулся в десятом часу. В номере царил полумрак. Воткнутые в бутылки, догорали четыре свечи, на столе желтел торт, высилась бутылка вина.

— Боже, не знала, что и подумать, — взволнованно проговорила Вера, поднявшись с кресла у окна. На ней был цветастый длинный халат. Она сладко зевнула. — Ждала, ждала, а тебя все нет. Сидя вздремнула.

— И правильно сделала. — Суров быстро снял шинель. Хотел было спросить, по какому случаю такая иллюминация, но сразу вспомнил, что свечи горели и в вестибюле, и у дежурных по этажам, и в буфете, куда он забежал купить сигарет. — Как провела день?

— Да обыкновенно. — Вера взяла из рук мужа шинель и шапку-ушанку, повесила в шкаф. — Купила билет, прошлась по магазинам. Будешь ругаться: истратила массу денег. Мише купила симпатичный свитерок, финский, с оленями. Папе — чудесное шерстяное кашне. Себе — кое-какие мелочи.

— Да что ругать! — Суров улыбнулся. — Горбатого могила исправит, — добавил шутливо, вешая китель на плечики.

— Хамите, парниша!

— А вино по какому случаю?

— Вино!.. — Вера усмехнулась. — Водичка. Выпьем за твои будущие успехи. За то, чтобы тебе с Карповым хорошо служилось.

Звякнули рюмки. Вера только пригубила. Суров же, не отпив и глотка, поставил рюмку.

— Что случилось? Тебя плохо приняли?

— Нормально.

— Но я же вижу: что-то не так.

— Да нет, все хорошо.

— Прошу тебя, только не лги. Что произошло? — настаивала Вера.

Суров нехотя отпил глоток вина.

— Я же сказал тебе: ничего, ровным счетом ничего.

Резко поднявшись, он подошел к темному окну, и в ту же секунду, будто по мановению волшебной палочки, в номере ярко вспыхнул свет. Суров на какой-то миг даже зажмурился, а когда открыл глаза, внимательно посмотрел на жену, которая тоже встала из-за стола, проникся к ней жалостью: бледная, осунувшаяся, она с тревогой смотрела на него. Волна нежности захлестнула его. Он подошел к ней, обнял за плечи.

— Уверяю тебя: волноваться не из-за чего! Бывают, конечно, размолвки, но разве их не было на Дальнем? Все будет хорошо, дорогая, уверяю тебя!

— Боюсь за тебя, Юра! Ты даже не можешь себе представить, как я переживаю.

— Было бы из-за чего. — Суров бережно усадил жену на стул. — Отправляйся скорее к Мишке и ни о чем не думай. Кстати, во сколько твой самолет?

— В два тридцать.

— Ночи?

— Если по-твоему, по-военному, — в четырнадцать тридцать, — уточнила Вера и мило заулыбалась. — А если ночью, так что? Какая, собственно, разница? Я уже привыкла уезжать одна и так же возвращаться.

— Со временем отвыкнешь.

— Боже мой, что я слышу! Неужели проводишь?

— Конечно.

Вера рассмеялась:

— Даже не верится…

— Привыкай к новой жизни. — Он поставил свой стул рядом с Вериным, сел и снова обнял ее.

Вера подняла к нему сияющие глаза.

— Кто мне подменил мужа? Кто?! — о улыбкой воскликнула Вера и села к нему на колени. — Ты неповторим, Юрка! Если бы ты всегда оставался таким!..

7

На следующий день Суров пришел в штаб рано утром и был обрадован докладом дежурного по отряду, сообщившего о прибытии Ястребеня.

— Капитана определили в комнату для приезжих, — доложил дежурный. — В одиннадцатую.

Распорядившись прислать к нему капитана, Суров отправился к себе в кабинет.

Первым посетителем оказался майор Евстигнеев, Крепенький, краснолицый, с ежиком жестких седых волос на большой голове, майор замер на ковровой дорожке в двух шагах от письменного стола, коротко доложил о себе. Суров пригласил его сесть.

— Пожалуйста, Евгений…

— Трефильевич, — подсказал Евстигнеев и пошутил: — Евгений Евстигнеев — однофамилец и тезка. Но я в актеры не вышел.