Времени нет

Скоро они выехали на дорогу освещенную фонарями, и женщина предположила:

– Вы, наверняка, голодны.

Он прислушался к себе и понял, что это чистая правда.

– Павлина бы целиком проглотил и кувшин фалернского следом.

Она сказала что-то водителю на иврите. Через пару минут автомобиль въехал на стоянку возле руин Древней Кесарии. Глядя на полуразвалившуюся крепостную стену и остатки сторожевых башен, Антон Сергеевич подумал с досадой: «Значит, чёрт возьми, вернулся…»

Когда он, утолив голод и жажду, откинулся на спинку стула, Стейси улыбнулась:

– Ну как. Вам уже легче?

– О да, милая. Этой снеди, конечно, далеко до той, которую подают рабам у доброго хозяина, но голод она все-таки утоляет… А вот вино – совсем дрянь! – Урсус толкнул пустую бутылку пальцем так, что она упала и покатилась к краю стола.

– Антон Сергеевич, что вы? – воскликнула Стейси. Она успела подхватить бутылку и поставила ее подальше от бывшего гладиатора. Стоявшая у стойки бара официантка подошла к их столику и подозрительно посмотрела на подгулявшего деда. Потом на иврите спросила о чем-то его спутницу. Стейси что-то ответила успокаивающим тоном, Антон Сергеевич различил лишь одно знакомое слово «хэшбон»16. Официантка кивнула и удалилась, прихватив бутылку от греха подальше.

Когда психолог снова посмотрела на него, Антон Сергеевич уже собрался и сидел ровно.

– Стейси-Стейси, – произнес он, как будто пробуя имя на вкус. – Это от «Анестейжа»?

– Нет. Стейси – полное имя.

– В любом случае от «Анастасия». Настя, а почему вы носите английское имя?

– Скорее американское, – поправила она. – Потому что слово «воскрешение» на иврите звучит неблагозвучно, а именно так переводится «анастасис» с греческого…

– Разве? Я думал ан-эстезия – отсутствие чувств, – перебил ее Антон Сергеевич. – Отсюда «анестезиология». Нет?

– Сами подумайте, – она усмехнулась, – кто же будет называть своего ребенка «отсутствие чувств»?

– Пожалуй, вы правы, Настенька, – по-стариковски сфамильярничал он.

– И тем не менее, я попрошу вас называть меня Стейси, – напряглась женщина.

– Хорошо, хорошо. Как скажите, – поспешил согласиться Антон Сергеевич. – Но почему же непременно не по-русски?

– Здесь не любят русских, – отрезала Стейси. – Да и какая я русская? У меня мама – еврейка.

– А американцев кто любит? Во всем мире их терпеть не могут…

– Вот и видно, что вы тут недавно, Антон Сергеевич, – улыбнулась она. – В Израиле американцев обожают.

Он лишь покивал, потому что задумался о том, что в Древней Иудее, которую воспринимал, как игру воображения, без колебаний назвался на римский манер для того, чтобы легче адаптироваться. Однако же здесь, в реальном мире, когда ему предлагали стать Натаном, не захотел…

– Интересно, что же вам приснилось… – она заглянула в глаза своему подопечному.

– Так я все-таки спал? – оживился он.

– Не совсем… – женщина постучала ногтями по столу. – Давайте поступим так. Вам теперь нужно поспать по-настоящему. А завтра в девять я пришлю за вами машину, вас доставят в наш тель-авивский офис, и там я вам все объясню.

– Но… – хотел было возразить Антон Сергеевич.

– Пожалуйста, наберитесь терпения, – твердо остановила его Стейси. – Не все сразу. На сегодня с вас уже хватит впечатлений. Но заклинаю вас, поверьте, что переживать вам не о чем. Всё у вас будет хо-ро-шо, – последние слова она произнесла нараспев, как будто гипнотизируя его.

Когда официантка принесла счёт, Антон Сергеевич отобрал его у Стейси и оплатил сам.

Выйдя из ресторана он огляделся и понял, что как раз на этом месте находился гарнизон конной турмы легиона «Фретензис», которым некогда командовал декурион Тиберий Порциус. Еще он сумел разглядеть в темноте очертания того, что осталось от северных ворот ипподрома, на песке которого почти две тысячи лет назад провел он самые яркие моменты в своей жизни.

Стейси завезла его домой. По дороге они не разговаривали. Антону Сергеевичу было не до разговоров. Он осознал с горечью, что ему снова придется мириться с телесной дряхлостью. А еще его неприятно поразило то, он совершенно не помнит латинский – только нескольких расхожих пословиц…

Придя домой он лег спать не сразу. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, полез во всемирную паутину и убедился, что в истории человечества все осталось так же, как и было до его «путешествия» в Древнюю Иудею. «Эффекта бабочки» не получилось…

Понтий Пилат не был обезглавлен взбунтовавшимися гладиаторами, и след его все так же терялся после того, как проштрафившегося прокуратора отозвали в Рим. Самыми распространенными языками в Древней Иудее были арамейский и греческий, а никакая не латынь. Игра в шашки не была придумана во времена Христа. А «Гаудеамус» и вовсе сочинили в средние века…

К девяти Антон Сергеевич был уже готов. Его разбирало любопытство: что же может сообщить ему психолог? Она, как будто, была в курсе его «приключения»…