Враждебный портной

Каргин немедленно отправил Палыча в Расторгуево, разрешив ему следующий день не работать.

«Только позвони, все ли там в порядке», — попросил он.

Палыч позвонил ночью, сказал, что добирался до Расторгуева три часа, потому что Каширка стояла вмертвую. Помнится, голос водителя тоже показался Каргину каким-то неживым, но он объяснил это поздним временем и усталостью. Палыч доложил, что ключи ему передала Ираида Порфирьевна, которая оказалась на даче.

«В окне горел свет, — объяснил Палыч, — я подумал, может, кто залез, взял на всякий случай топорик — он у меня всегда под сиденьем. Стал звонить. Она... вышла. Я объяснил. Она вынесла ключи, поблагодарила вас, что увезли приемник».

...Палыч достал из «бардачка» ключи, протянул Каргину. Руки его дрожали.

— Так кого ты видел? — первая мысль Каргина была, что дверь Палычу открыла не Ираида Порфирьевна, а... проходимец-сосед из «Фани Кабани», причем... в неподобающем виде. Но он немедленно прогнал эту мысль, как близко подобравшегося к начищенным ботинкам грязного голубя, мысленно попросив у матери прощения.

— Я тут не поленился, залез в Интернет, — задумчиво произнес Палыч. — Его по-разному называют: Снежный человек, Йетти, сасквоч, бьянбангули, — это слово он произнес с трудом, — и даже... Фазлык бак бабай! — с гордостью посмотрел на Каргина. Последнее определение далось ему легче и веселее.

— Мать что, наняла таджиков? — неискренне удивился Каргин.

— Я думаю, — выдержав паузу, значительно произнес Палыч, — Снежный человек не имеет национальности.

Каргин сразу вспомнил про сарай, где Порфирий Диевич хранил дачный инвентарь, инструменты, старую одежду, отработавшую свое медтехнику. Несколько раз он пытался туда проникнуть по разным надобностям, но каждый раз у матери не оказывалось под рукой ключей. «Где-то я их недавно видела, а вот где именно, не помню», — говорила она. Один раз, когда Каргину особенно понадобились грабли, он собрался сбить замок ломом, но Ираида Порфирьевна решительно воспротивилась и, что его изумило, самолично отправилась к соседям и принесла грабли.

Ну конечно, догадался Каргин, когда я на даче, он в сарае, а когда меня нет, он... где?

— Что это вообще за существо? — спросил Палыч, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы свернуть к библиотеке.

Каргин потрясенно молчал, пытаясь осмыслить новую, выскочившую как черт из табакерки (из сарая?) реальность.

Палыч продолжил лекцию:

— Одни ученые называют его гигантопитеком, другие — мегантропом, третьи — случайно выжившей разновидностью неандертальца. В СССР в конце пятидесятых при Академии наук была специальная комиссия по изу­чению Снежного человека, но Хрущев ее разогнал. Ему показали запротоколированные рассказы свидетелей, их рисунки, клочки шерсти, слепки следов и зубов. А потом он обратил внимание на какие-то камни в хрустальных кубах. Эти кубы занимали самое большое помещение. Никита спросил, что это? Ему объяснили: окаменевший кал Снежного человека. После этого он и разогнал комиссию. Хотя академики утверждали, что обнаружили в окаменевшем кале зерна дикой кукурузы... К директору! — крикнул Палыч высунувшемуся из будки библиотечному охраннику. Тот поднял шлагбаум. — А еще есть мнение, — они подкатили к служебному входу, — что так называемый Снежный человек — это одичавший олигофрен. Или инопланетянин. Одно из двух, — вышел из машины, открыл дверь Каргину.

Уважает, подумал Каргин, еще бы, не у каждого на даче живет Снежный человек...

Он взялся за тяжелую бронзовую ручку библиотечной двери, но тут же ее отпустил, быстро вернулся к машине, возле которой курил Палыч.

— Где ты его видел? — спросил Каргин.

— В том-то и дело, Дмитрий Иванович! — бросил на асфальт сигарету Палыч. — Он... это... открыл мне дверь. А как увидел, что я с топориком, схватил, как хорь куренка, швырнул в кусты, а потом как прыгнет! Чуть не придушил, хорошо, Ираида Порфирьевна вышла, отогнала его...

— Без последствий? — вздохнул Каргин.

— Повезло, — сказал Палыч. — У кустов земля мягкая. Плечо немного болит, и на шее синяк. А так, можно сказать, легко отделался.

— Я разберусь, — пообещал Каргин.

— Дмитрий Иванович, — догнал его у самой двери голос Палыча. — А там не только он был, а еще и этот ваш... прикомандированный.

— Какой прикомандированный?

— Ну, этот, с мордой как корыто... Руслан Портки, что ли?

— В доме? — тупо уточнил Каргин.