Вражда, Любовь и Напарники

Мы куда-то шли, спускались по ступенькам, снова шли, а потом вновь поднимались.

— Что происходит?

— Ничего. Всего лишь финал. — Ответ бандита ничего не прояснил, лишь породил очередные вопросы.

Мы продолжили путь, а шум борьбы становился все тише, пока в какой-то момент полностью не затих, сменившись спокойствием ночи. Свежий и прохладный воздух коснулся моего лица.

Сухая ладонь Джозефа с силой сжала запястье, а темнота постепенно отступила. Вскоре мир приобрел форму. Мы стояли в просторном холле напротив распахнутой настежь двери, ведущей на улицу, где мерцали неровным светом фонари.

Я продолжала стоять на месте, все еще приходя в себя после погружения в бездну. Сила Дарлинга до сих пор ощущалась, но напарник уже находился не так близко, как несколько минут назад.

Джозеф притянул меня за руку к себе и уверенно прошептал:

— А теперь я позволяю тебе все вспомнить. — Лицо его накрыла тень, а уголок губ приподнялся в намеке на усмешку. В следующий миг он настойчивым тоном повторил: — Вспоминай.

Меня будто толкнули, позволив упасть в веселый вихрь красок, что вскоре расступился, подсовывая сознанию временно утраченную истину.

Я вновь находилась в чужой спальне, как раз в тот момент, когда меня накормили дурманом.

Кожа горит, а я противлюсь. Есть желание, но чувств нет. Лоб покрывает пот, глаза закрыты, потому что боюсь, открыв их, не сдержаться. С силой сжимаю челюсть, а скулы уже немеют.

— Ты довольно упряма. И есть выдержка. Хотя тут существенную роль сыграла твоя устойчивость к вредным веществам. Покопайся в своих корнях, уверен, найдешь немало интересного. — Голос Джозефа все так же холоден, но угрозы больше не несет. — Но я видел достаточно женщин и девушек, что после дозы гораздо меньше, чем твоя, слетали с катушек.

Даже не видя мужчину, я знаю, что в этот момент он криво улыбается.

— Они умоляли взять их. Любого, кто оказывался рядом. Паршивое зрелище. — Эта фраза лишь укрепляет мою решимость. Пусть сердце стучит, тело пылает, а сознание пытается покинуть меня, на прощание помахав ручкой, я не позволю, чтобы в стене моей воли появилась трещина.

Я прокусываю губу, и металлический привкус крови помогает продержаться на поверхности еще немного.

Проходит время. Кажется, что минула вечность, но на самом деле вряд ли больше десяти минут. И каждая из этих минут наполнена борьбой с собой и отравой. Джозеф терпелив. Он все еще рядом. Сидит на кровати и наблюдает.

— Становится лучше, не так ли?

Я молчу.

— Я тебе кое-что расскажу. Думаю, хоть кто-то должен знать суть происходящего. Так будет интереснее, — говорит он. — Ваши ушлые маги отнюдь не гениальны, они падальщики, собирающие слухи. Дурман был просто слухом, но они поверили, захотели воплотить. Ведь награда слишком велика. Небывалая власть влечет многих, не так ли?

— Кха, — вырывается из моего горла, пересохшего от долгого молчания и жара, хрип. — Говоришь так… будто сам не гонишься за ней.

— Я? Нет, не гонюсь. — Я все же открываю глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. Слишком уж слова этого человека походят на ложь.

— И что ты тогда здесь делаешь? — Перед моим взором прыгают темные пятна — остаточные свойства отравы, влияние которой идет на убыль. — Кто ты такой, если не бандит, выполняющий грязную работу?

Что-то в моих словах Джозефа насмешило. Смех получился громким и скрипучим. Этот мужчина даже по-своему красив, но его аура отталкивает на уровне инстинктов.

— Вернемся к тому, с чего начали. Слухи. Как думаешь, откуда они взялись, как кто-то понял, что из темного смертника можно создать отраву, подобную которой мир еще не видел?

Он пристально смотрит на меня, вопросительно изогнув правую бровь. А ведь правда… Почему я не задумалась об этом раньше?

По шее катится капелька пота. Действие отравы уже гораздо терпимее, теперь я точно устою.

— Кто-то уже создавал этот вид дурмана? — хмурясь, неуверенно спрашиваю я.

— Верно. — На мгновение лицо мужчины светлеет.

— Но зачем было биться над созданием вновь? Или кто-то хранит формулу в тайне?

— Нет, не совсем, — обрубает Джозеф, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — Перспектива подобной власти сама по себе еще та напасть. Ты давишь их, уничтожаешь наркотик, а информация возьми и просочись, и уже другие жаждущие силы идиоты бьются над его созданием.

— Что ты хочешь этим сказать? — Идеи, возникшие в голове, кажутся слишком невероятными.

Он подходит ко мне и кладет ладонь на спинку стула, опираясь.

— Ты спрашивала кто я? — Наклоняется, так что я вновь чувствую запах свежести и мыла. — Я лекарство.

Джозеф отстраняется, между его пальцами сверкает лезвие, которым он играет, перемещая из одной руки в другую.