Врата. За синим горизонтом событий

Так всегда было. Каждый большой рывок вперед заключал в себе скрытую плату — во всей истории. Человек изобрел сельское хозяйство. Это означало, что кому-то надо сажать хлопок и кому-то мотыжить кукурузу. Отсюда родилось рабство. Человек изобрел автомобиль и в качестве дивиденда получил отравление окружающей среды и несчастные случаи на дорогах. Человек заинтересовался, почему светит солнце, и из этого любопытства родилась атомная бомба. Человек обнаружил артефакт хичи и постарался выведать все его тайны. И что это дало нам? Во-первых, мы получили Пейтера, который чуть не прикончил мир, обладая полной возможностью для этого. А во-вторых, возник новый вопрос, и мне пока не хватает мужества, чтобы услышать ответ на него. Вопрос о принципе Маха, на который пытается ответить Альберт: вопрос, который подняла Генриетта, говоря о моменте X и «недостающей массе». И очень большой вопрос в моем сознании. Когда Древнейший свел Небо хичи с постоянной орбиты и нацелил его сквозь пространство к центру Галактики, куда он собственно направлялся?

Самый страшный и одновременно самый замечательный момент моей жизни — когда мы сожгли рецепторы Древнейшего и вооруженные инструкциями Генриетты сели перед контрольной панелью Неба хичи. Потребовалось два человека, чтобы осуществить поворот. Ларви Хертер-Холл и я были самыми опытными пилотами, если не считать Вэна, но он отсутствовал: вместе с Джанин собирал просыпавшихся Древних и сообщал им, что произошла смена правительства. Ларви села в правое сидение, я — в левое (я не мог при этом не подумать, какой странный зад некогда помещался в нем). И мы отправились. Потребовалось больше месяца, чтобы долететь до Луны, откуда я вылетел. Месяц не прошел зря: нам было чем заняться на Небе хичи; но он тянулся очень медленно, потому что я очень торопился домой.

Потребовалось немало мужества, чтобы нажать сосок двигателя, но, знаете, в то же время и не очень трудно. Как только мы узнали, что в памяти курсоуказателя записаны коды всех основных целей — а их более пятнадцати тысяч по всей Галактике и несколько за ее пределами, — оставалось только набрать нужный код. Потом, весьма довольные собой, мы начали красоваться. Все радиоастрономы на обратной стороне Луны подняли крик, потому что мы на своей окололунной орбите каждый оборот попадали в поле зрения их блюдец. Так мы двигались. Это делается при помощи вторичных панелей, к которым в полете никто не смел прикоснуться и которые не влияют на первоначальный старт. Главные панели программируют заранее известные цели, вторичные — для любого пункта, куда вы хотите попасть, если сумеете обозначить его галактические координаты. Но дело в том, что вторичными нельзя пользоваться, пока основные все не выведены на нуль — этому соответствует красный цвет без всяких оттенков, и если какой-нибудь старатель и сумел сделать это, он терял программу возврата на Врата. Как просто все, когда знаешь. И вот мы привели артефакт весом в полмиллиона тонн на околоземную орбиту и пригласили к себе гостей.

Мне больше всего нужно было общество моей жены. А после нее — моя научная программа, Альберт Эйнштейн, которая является отражением Эсси, потому что, как вы знаете, она ее написала. Нужно было решить, мне ли лететь к ней, или ей ко мне, но она этот вопрос уже решила. Она хотела получить доступ к машинному разуму Неба хичи, как мне кажется, не меньше, чем я хотел увидеться с ней. На стоминутной орбите вокруг Земли время передачи не играет роли. Как только мы оказались на близком расстоянии, Альберт запрограммировался для разговоров со мной, в него перекачивали все, что узнавали о машинном разуме хичи, и когда я был готов к разговору с ним, он тоже был готов.

Конечно, это не одно и то же. Альберт в трехмерном изображении на домашнем экране — гораздо более интересный собеседник, чем черно-белый Альберт на плоском экране Неба хичи. Но пока с Земли не поступило новое оборудование, это было все, чем я располагал, и во всяком случае это был все тот же Альберт. «Приятно снова увидеть вас, Робин, — благожелательно сказал он, тыкая в мою сторону черенком трубки. — Вероятно, вы догадываетесь, что у меня вас ждет миллион сообщений?»

— Подождут. — Я и так уже получил миллион, так мне казалось. В основном в них сообщалось, что все разозлились, но потом все-таки обрадовались; а также что я снова очень богат. «Я хочу прежде всего услышать то, что ты сам хочешь сообщить мне».