Врата. За синим горизонтом событий

— Мне кажется, «влюблен» — это что-то другое, — упрямо ответил он. — Но поцелуй всегда связан с совокуплением. Крошечный Джим говорит…

Она положила руки ему на плечи. «Крошечного Джима тут нет».

— Нет, но Пол не хочет, чтобы мы…

— И Пола нет, — сказала она, гладя его шею кончиками пальцев. — И Ларви здесь нет. И кроме того, это неважно. — Она решила, что испытывает очень странное ощущение. Не совсем похоже на рвоту, как будто в нижней части живота разливается и перемещается какая-то жидкость. Ничего подобного она никогда не испытывала. И ощущение не неприятное.

— Я раздену тебя, Вэн, а потом ты сможешь раздеть меня.

После того как они попрактиковались в поцелуях, она сказала: «Мне кажется, нам теперь лучше лечь». Немного погодя, когда они лежали, она открыла глаза и посмотрела в его широко раскрытые глаза.

Он приподнялся, устраиваясь поудобнее, и неуверенно сказал: «Если я сделаю это, ты можешь забеременеть».

— Если ты не сделаешь это, — ответила она, — я умру.

Когда несколько часов спустя Джанин проснулась, Вэн уже не спал. Он сидел одетый в углу комнаты, прислонившись к стене с золотыми полосками. Сердце Джанин устремилось к нему. Он выглядел на пятьдесят лет старше. На юном лице появились морщины, какие бывают после десятилетий тревог и боли.

— Я люблю тебя, Вэн, — сказала она.

Он зашевелился и запищал:

«О, да… — потом спохватился и продолжал более низко:

— Да, Джанин. А я люблю тебя. Но я не знаю, что с нами сделают».

— Вероятно, тебе не причинят вреда, Вэн.

Презрительно:

«Мне? Я беспокоюсь о тебе, Джанин. Я тут провел всю жизнь, и рано или поздно это случилось бы. Но ты… я беспокоюсь о тебе. — И мрачно добавил: — Тут очень шумно почему-то. Что-то происходит».

— Не думаю, чтобы нам причинили вред… еще какой-нибудь, — поправилась она, вспомнив сонную кушетку. Отдаленные щебечущие крики приближались. Она быстро оделась и выглянула, услышав, как снаружи Тор окликает Хоэя.

Ничего особенного не было видно. Даже ни капли крови. Но Тор, открыв дверь, подозрительно скосился на них и принюхался. «Может, мне все же не придется совокупляться с тобой, Джанин, — сказал он испуганно. — Джанин! Ужасное происшествие! Тар уснул, и старшая самка сбежала!»

Вэна и Джанин потащили в веретено, где собрались почти все Древние. Они толпились в страхе. Трое лежали там, куда их бросили: Тар и еще двое стражников Ларви. Их застали спящими, они нарушили свой долг, и вот их в страхе и отвращении притащили на суд к Древнейшему. Тот лежал неподвижно на своем пьедестале, но рецепторы непрерывно меняли окраску.

Созданиям из плоти и крови Древнейший никогда не демонстрировал свои мысли. Он металлический. Зловещий. Его нельзя понять. Ему нельзя бросить вызов. Ни Вэн и Джанин, ни почти сотня его детей не могли постичь охвативший его страх и гнев. Страх, что его план в опасности. Гнев против детей, не выполнивших его приказаний.

Трое нарушившие приказ будут наказаны — для примера. Сто остальных тоже будут наказаны — легче, чтобы раса могла продолжать существовать, — но наказаны, за то что не заставили троих выполнять свой долг. А что касается пришельцев — нет для них достаточно сурового наказания! Может, их следует уничтожить, как уничтожается организм, угрожающий своему хозяину. А может, еще хуже. Может, в его распоряжении нет достаточно строгого средства.

Но что в его власти? Он заставил себя встать. Джанин видела, как мелькание огоньков пробежало по рецепторам. Древнейший встал во весь рост и заговорил: «Самка должна быть поймана и сбережена, — сказал он. — Это нужно сделать немедленно».

Он стоял, неуверенно покачиваясь. Эффекторы на конце членов почему-то действовали неуверенно. Он позволил себе снова опуститься, размышляя над своими возможностями. Напряжение, которое потребовалось для изменения курса — после полумиллиона лет существования, — начинало сказываться. Ему нужно время для «отдыха», время, чтобы все его системы были проверены, все повреждения устранены, а времени у него может не оказаться. «Не будите меня, пока это не будет сделано», — сказал он, огоньки стали гаснуть, и вскоре все погасли.

Джанин, в объятиях Вэна — он своим телом загораживал ее от Древнейшего, — без всяких слов поняла, что «сбережена» означает «убита». Она тоже испугалась.

Но и удивилась.

Древние, которые похрапывали во все время суда над ними, не могли уснуть случайно. Джанин видела результаты действия усыпляющего оружия. И знала, что в их группе такого не было.

Поэтому Джанин и не удивилась, когда час спустя в своем загоне они услышали снаружи сдавленные крики.