Врата. За синим горизонтом событий

Я снова объяснил ему. В целом пищевые шахты вполне могут потратить, скажем, десять процентов своих доходов на восстановление Скалистых гор, после того как весь сланец извлечен. Но никакая компания в отдельности не сможет это сделать. Если этим займусь только я, я утрачу позиции в конкуренции, и меня быстро разорят. «Так что если поправка пройдет, Тим, — сказал я, — мы все вынуждены будем заниматься этим. Цена на пищу поднимается, да, но ненамного.

Мои специалисты говорят, что не больше восьми-девяти долларов в год на человека. А местность останется почти неиспорченной!»

Он рассмеялся. «Вы странный человек. Со всей вашей благотворительностью, не говоря уже об этих штуках… — он кивком указал на мои браслеты; три браслета на руке означали три вылета с Врат — сколько я при этом испытал страха, будучи старателем! — Почему вы не баллотируетесь в сенат?»

— Не хочу, Тим. К тому же, баллотируясь от Нью-Йорка, я стану соперником вашим или Шейлы, а я этого не хочу. Я слишком много времени провожу на Гаваях. А в Вайоминг переселяться я не хочу.

Он похлопал меня по плечу. «Ну, хорошо, — сказал он.

— Постараюсь провести эту вашу поправку, хотя Бог знает, какие уловки используют ваши конкуренты, чтобы не допустить этого».

Расставшись с ним, я вернулся в отель. Эсси в Таксоне, и у меня не было особой необходимости спешно возвращаться в Нью-Йорк, поэтому я решил остаток дня провести в Вашингтоне — как оказалось, решение неправильное, но я тогда этого не знал. Я думал о том, нравится ли мне, когда меня называют «филантропом». Мой старый психоаналитик помог мне: я научился не возражать, если меня за что-то хвалят, но в основном я действовал ради себя. Поправка о восстановлении местности мне ничего не будет стоить; как я объяснил, все расходы покроет повышение цены на пищу. Деньги, которые я трачу на космические исследования, могут принести прибыль и, вероятно, принесут; впрочем все равно я буду тратить деньги там, где их получил. К тому же у меня там есть незаконченное дело. Где-то там. Я сидел в своем номере на сорок пятом этаже, смотрел на Капитолий и монумент и думал, живо ли еще мое незавершенное дело. Я надеялся, что она жива. Даже если ненавидит меня за это.

Мысль о незавершенных делах заставила меня вспомнить об Эсси, которая уже должна прибыть в Таксон, и я почувствовал легкое беспокойство. Приближается очередной приступ статридцатидневной лихорадки. Я об этом не подумал. Мне не понравилось, что Эсси от меня в тысячах километров, особенно если приступ будет тяжелым. Я не ревнив, но приступы становятся все более и более эротическими и оргаистическими, и мне хотелось бы, чтобы Эсси была эротической и оргаистической рядом со мной.

А почему бы и нет? Я вызвал Харриет и приказал ей заказать мне место на дневной рейс в Таксон. Дела можно вести и оттуда, хотя это и не так удобно. Потом я начал заниматься делами. Вначале Альберт. Он сказал, что никаких особенных новостей нет, только у мальчика сильный насморк. «Мы предложили группе Хертер-Холл применить обычные антибиотики и саппресанты, — сказал он мне, — но, конечно, инструкцию они получат только через несколько недель».

— Это серьезно?

Он нахмурился, попыхтел трубкой. «Вэн никогда не подвергался воздействию вирусов и бактерий, — сказал он, — поэтому ничего определенного сказать не могу. Но надеюсь, не серьезно. Во всяком случае экспедиция располагает достаточным медицинским оборудованием, чтобы справиться с большинством патологий».

— Что-нибудь новое о нем известно?

— Многое, но ничего такого, что изменило бы мои прежние оценки, Робин. — Пуф, пуф. — Мать его была испанкой, отец американцем, оба старатели с Врат. Так по крайней мере кажется. Таковы же обычно и личности, которых он называет «Мертвецами», хотя окончательно это пока неясно.

— Альберт, — сказал я, — просмотри данные о полетах с Врат по крайней мере лет за десять. Может, там есть не вернувшийся корабль с испанкой и американцем.

— Конечно, Боб. — Когда-нибудь я прикажу ему перейти к более энергичному словарю, но он и так действует хорошо. Почти немедленно он ответил: — Такого рейса нет. Но есть рейс, в котором находилась беременная испанка. Корабль не вернулся. Показать изображения?

— Конечно, Альберт, — ответил я, но он не запрограммирован понимать такие намеки. Изображения мало что дали. Женщина мне не знакома: она была на Вратах до меня. Выжила в полете на пятиместном корабле, в нем погибли ее муж и еще три члена экипажа. После этого улетела на одноместном. И после этого о ней ничего не было известно. Полет простой; вылететь и посмотреть, что получится. По-видимому, получился ребенок в каком-то неизвестном месте.

— Но это не объясняет отца Вэна.

— Да, но, возможно, он из другого рейса. Если мы предполагаем, что Мертвецы — это невернувшиеся старатели, их должно быть немало.

Я спросил: «Ты полагаешь, что Мертвецы — настоящие старатели?»

— Конечно, Робин.

— Но каким образом? Их мозг сохранен?