Врата. За синим горизонтом событий

Мечников мог быть кем угодно, только не другом. От одной мысли, что Клара занималась с ним любовью, у меня в паху все переворачивалось. Мне это ощущение не понравилось, потому что я не смог определить его. Это не было гневом или ревностью. Какой-то компонент этого омерзительного чувства оставался неприлично закрытым. И почти завывая, я сказал, понимая, что это нелогично:

– Я тебя с ним познакомил!

– Это не дает тебе права предъявлять мне претензии! Ну, хорошо, – ответила Клара, – может, я и была с ним в постели несколько раз. Это не меняет моих чувств к тебе.

– Это меняет мое чувство к тебе, Клара.

Она недоумевающе посмотрела на меня.

– И ты смеешь это говорить?! Да ты сам насквозь пропах косметикой и потом какой-то дешевой шлюхи!

Она застала меня врасплох.

– Не дешевой, – отвернувшись, ответил я. – Просто я утешал человека, которому больно.

Клара демонически расхохоталась, и смех ее прозвучал очень неприятно. За ним слышался настоящий гнев.

– Луиза Форхенд? Она и сюда пролезла.

Маленькая девочка держала мяч и во все глаза смотрела на нас. Я видел, что она напугана и не знает, что делать.

– Клара, я не позволю тебе делать из меня дурака, – едва сдерживая гнев, тихо проговорил я.

– Все понятно! – с отвращением воскликнула она и повернулась, чтобы уйти. Я протянул к ней руку, но она всхлипнула и изо всех сил ударила меня. Удар пришелся в плечо. Это была ее ошибка.

Это всегда является ошибкой. И дело здесь не в рациональности отношений или оправдании, дело в сигнале. Это был неверный сигнал. Волки не убивают друг друга, потому что младший и более слабый подчиняется сам. Он ложится на спину, подставляет горло и машет лапами, показывая, что он побежден. Если бы не этот ритуал, волков бы не осталось вообще.

Почему-то мужчины обычно не убивают женщин и не забивают их насмерть. Не могут побороть в себе инстинкт сильного. Как бы страстно ему ни хотелось ударить ее, внутренние механизмы сдерживают. Но если женщина допускает ошибку и подает другой сигнал, то есть нарушает этот закон первой…

Я ударил ее изо всех сил пять раз – по лицу, по груди, по животу. Клара с плачем упала. Я наклонился, поднял ее голову и абсолютно хладнокровно ударил еще дважды. Это напоминало какой-то языческий танец, поставленный на сцене жизни самим Господом Богом. Все выглядело идеально срежиссированным и в то же время абсолютно неизбежным. Я лишь чувствовал, что дышу так тяжело, будто взобрался на гору бегом. Кровь шумела у меня в ушах, а глаза затянуло кровавой дымкой.

Наконец я услышал далекий детский плач. Оглянувшись, я увидел девочку, Вэтти. Она смотрела на меня с широко раскрытым ртом, а по ее широким, пурпурно-черным щекам катились крупные слезы.

Я подался вперед, чтобы подойти к ребенку и успокоить его, но Вэтти закричала и побежала за подпорки виноградника.

Я снова повернулся к Кларе, которая уже села и, не глядя на меня, прикрыла рот ладонью. Она отняла руку и на что-то посмотрела – зуб.

Я ничего не сказал. Просто не знал, что в таких случаях следует говорить, и по правде говоря, ни о чем не думал. Взглянув на Клару, я как-то судорожно махнул рукой, повернулся и ушел.

Не помню, что я делал последующие несколько часов. Знаю, что не спал, хотя физически был крайне истощен. Некоторое время я просидел в своей комнате. Потом опять вышел. Помню, с кем-то долго говорил – кажется, это был турист с Венеры. Я рассказал ему, как удивительно интересно и возбуждающе быть старателем. Затем я что-то ел в столовой. И все время думал. В тот момент мне до боли в сердце хотелось убить Клару. Во мне накопилось невообразимое количество ярости, а я даже не подозревал об этом, пока она не спустила курок.

Не знаю, простит ли Клара меня когда-нибудь. Я не был уверен в этом и даже не был уверен, что хочу этого. Я не мог представить себе, чтобы мы снова стали любовниками. Но наконец я понял, что хочу извиниться.