Врата. За синим горизонтом событий

– Боб, а тебе не приходило в голову, что тебе самому стоит обратиться за помощью? – с сарказмом спросила она.

– Забавно, что ты так говоришь. Накануне то же самое мне предложила Луиза Форхенд.

– Ничего забавного. Подумай об этом. Пока.

Когда она вышла, я опустил голову и закрыл глаза. К психоаналитику! Зачем? Мне нужна всего лишь одна счастливая находка, как у Шери… Мне нужно только… только… Набраться храбрости и записаться в рейс.

Но, кажется, храбрости у меня-то и не хватало.

Время уходило, или я монотонно убивал его, размышляя о том, как было бы здорово разбогатеть и триумфатором вернуться на Землю. Чтобы усугубить мучения, я частенько посещал музей. Там уже установили голограмму с находкой Шери. Я даже заплатил за этот видеодиск два или три раза, просто чтобы увидеть, как смотрятся семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов. А выглядели они как ни на что не пригодный лом. Это когда каждую часть показывают отдельно. Среди них было с десяток маленьких молитвенных вееров. По-моему, это доказывает, что хичи даже в набор инструментов для ремонтника включали предметы искусства. Остальное же барахло могло быть чем угодно: штука, похожая на обычную отвертку с треугольными лезвиями и гибкой ручкой, железки, напоминающие гаечные ключи, но сделанные из какого-то мягкого металла, приборы, очень похожие на электрические тестеры, и инструменты, не похожие ни на что вообще. Демонстрируемые одна за другой, они казались случайным набором, но отлично совмещались друг с другом. А то, как они укладывались в полые углубления ящика, выглядело чудом экономии места. И все это барахло стоило семнадцать миллионов пятьсот пятьдесят тысяч долларов! Мне не давала покоя мысль, что если бы я остался с Шери, то сейчас мог бы быть одним из держателей акций.

Или одним из трупов.

Я зашел к Кларе и пробыл там недолго, но ее не оказалось дома. Это было не ее время сеансов у психотерапевта. Но, с другой стороны, я давно не знал расписания Клары. Она отыскала другого ребенка, у которого мать была занята, – маленькую черную девочку четырех лет. Мать ее работала астрофизиком, а отец – экзобиологом. А чем еще занимается Клара, я не знал.

Я вернулся в свою комнату и вовремя. Ко мне заглянула Луиза Форхенд и, спросив разрешения, вошла.

– Боб, – сказала она напористо, – ты слышал о большой премии за опасность?

Я пригласил ее сесть.

– Я? Нет. Не слышал.

Ее бледное лицо было напряжено, почему, я не знал.

– Я подумала, может, ты что-нибудь знаешь. Например, от Дэйна Мечникова. Я знаю, ты с ним часто встречаешься, и видела, как он в аудитории разговаривал с Кларой. – Я не ответил, потому что не совсем понимал, что ей нужно. – Говорят, ожидается опасный рейс с большой научной премией. И я бы очень хотела на него записаться.

Я обнял ее рукой.

– В чем дело, Луиза?

– Виллу объявили погибшей. – Луиза заплакала. Я держал ее за плечи, давая возможность выплакаться. Я утешил бы ее, если бы знал чем, но как ее можно было утешить? Немного погодя я встал и начал рыться в поисках травки, оставленной Кларой несколько дней назад. Отыскав, я прикурил и дал ей.

Луиза глубоко затянулась и задержала дыхание. Потом выпустила дым.

– Она умерла, Боб, – тихо проговорила Луиза. Теперь она больше не плакала и казалась успокоившейся. Даже мышцы на спине и шее расслабились, и Луиза поникла.

– Может, она еще вернется, Лу.

Она покачала головой.

– Нет. Корпорация объявила ее корабль пропавшим. Он еще может вернуться. Но Вилла мертва. Их последние запасы продовольствия должны были кончиться две недели назад. – Она некоторое время смотрела в пространство, потом вздохнула и приподнялась, чтобы сделать еще затяжку. – Я бы хотела, чтобы Сесс был здесь, – сказала она, откидываясь назад и потягиваясь. Я почувствовал, как у меня под рукой играют ее мышцы.

Травка уже начинала на нее действовать. На меня тоже. Это была не дешевая травка, какая растет меж ивами. Клара купила настоящую марихуану у одного из парней с американского крейсера. Эта травка растет на склонах Везувия, между рядами виноградных лоз, из которых делают вино «Лакриме Кристи».

Луиза повернулась ко мне и зарылась подбородком в мою шею.

– Я очень люблю свою семью, – спокойно сказала она. – Я бы хотела, чтобы нам тут повезло. Нам очень нужна удача.

– Тише, милая, – проговорил я, погружаясь носом в ее волосы.

Так от волос к уху, от уха к губам, шаг за шагом мы занялись сексом, спокойно, мягко, неторопливо. Это очень успокаивало. Луиза была умелой, восприимчивой и покорной. После нескольких месяцев буйных пароксизмов с Кларой это походило на возвращение домой к маме на куриный супчик. В конце она улыбнулась, поцеловала меня и отвернулась.

Луиза лежала очень тихо, не было слышно даже дыхания. И только когда рука у меня стала влажной, я понял, что она снова плачет.

– Прости, Боб, – прошептала она, когда я снова начал успокаивать ее. – Просто нам никогда не везло. Иногда я могу жить, понимая это, а иногда просто не в состоянии. Сегодня один из таких плохих дней.

– Переживешь.

– Не думаю. Я больше ни во что не верю.