Врата в рай

— Пошли! Давай вернемся в отель, где мы сможем побыть наедине, — предложил я, махнув официанту, чтобы тот принес счет.

— Нет-нет. Подожди минутку, — попросила она.

Лиза вытерла слезы, высморкалась и положила салфетку на колени.

Я терпеливо ждал. Я знал, что мне надо дотронуться до нее, обнять ее, и нее же я не мог этого сделать из-за того, что кругом было слишком много народу. Я чувствовал себя полным идиотом.

— Я хочу, чтобы ты кое-что понял, — начала она.

— А я не хочу. Мне плевать, — ответил я.

Что, конечно, было неправдой. Я просто не мог видеть ее слез. Она неожиданно растеклась, хотя сидела тихо-тихо, как мышка, не издавая ни звука. Видно было, что она ужасно страдает.

Теперь я хотел только одного: немедленно прижать ее к себе. Вероятно, все, кто наблюдал за нами, задавали себе вопрос: почему этот подонок заставляет такую женщину плакать?

Она снова высморкалась и на секунду замерла. Похоже, ей действительно было нелегко. Потом она собралась с духом и произнесла:

— В том, что касается тебя, здесь все нормально. Они знают, что я тебя провела. Заставила доверить, что у нас это обычная практика. Именно так я им и сказала. В последнем телефонном разговоре я еще раз удостоверилась, что они все правильно поняли. Но они чертовски настойчивы. Думаю, что сейчас они названивают в отель. Но самое главное — это то, что они знают, что я тебя увезла, что ты моя жертва, что идея была моей и только моей. Я тебя выкрала.

Тут уж я не мог сдержать улыбки.

— Ну и что они от тебя хотят? — спросил я. — Какие могут быть последствия?

— Ну, естественно, они хотят, чтобы я привезла тебя обратно. Я поступила против правил. Я нарушила условия твоего контракта.

Слезы снова градом потекли у нее по щекам, но она тихо глотала их, отвернувшись от меня, чтобы я не заметил.

— Если хочешь знать, я совершила ужасную вещь.

Она посмотрела мне в глаза, а потом снова отвернулась, словно испугавшись, что я начну ее обвинять. Но у меня и в мыслях ничего подобного не было. Как она могла такое подумать!

— Они хотят, чтобы я приступила к работе, — продолжила она. — Возникла масса неотложных проблем. Позапрошлой ночью мы выдворили малолетнюю потаскушку, и, похоже, здесь не было вины приславшего ее инструктора. Она поменялась местами со своей старшей сестрой, а та, оказывается, замужем за каким-то парнем из телекомпании Си-би-эс. Они передернули все факты, и вот теперь Си-би-эс давит на нас с целью получить интервью. Но мы в жизни никому не давали официальных интервью. А тут еще я выкинула такое! И все, конечно, писают кипятком. — Лиза замолчала. словно спохватившись, что зря все это мне говорит, посмотрела прямо мне в глаза, а потом отвернулась. — Ума не приложу, что на меня нашло, — прошептала она, — Увезти тебя вот так…

Я перегнулся через стол, взял руки Лизы в свои и, не обращая внимания на ее сопротивление, поцеловал каждый палец.

— Зачем ты это сделала? — спросил я. — Почему ты этого так захотела?

Не знаю. — покачала она головой и снова заплакала.

— Лиза, ты знаешь! — воскликнул я. — Скажи мне. Зачем ты так поступила? Что все это значит?

— Не знаю, — всхлипнула она. — Не знаю! — Похоже, ее совсем развезло.

Тогда я положил на стол пару двадцаток и увел ее из ресторана.

24. Эллиот. Реальное и символическое

Когда мы вернулись, то увидели кучу новых сообщений, прикрепленных к входной двери.

Теперь Лиза была абсолютно спокойна и даже не попросила меня выйти из комнаты во время телефонного разговора. И все же вид у нее был глубоко несчастный, что делало ее еще более привлекательной, а я, видя ее грустное лицо, чувствовал себя отвратительно.

Похоже, Лиза меня действительно полностью освободила.

Через пару минут я понял, что она разговаривает с Ричардом, инструктором кандидатов, и наотрез отказывается сообщать ему точное время нашего возвращения.

— Нет, пока самолет не посылай, — по крайней мере дважды повторила она.

Из ее ответов я уяснил следующее: она настаивала на том, что ничего страшного не происходит, что я с ней и что со мной все в порядке. Она сказала Ричарду, что перезвонит попозже вечером и тогда сообщит, когда вернется.

— Да, обязательно. Я непременно буду здесь, — твердила она. Ты знаешь, что я делаю. Я только прошу об одном: дать мне немного времени.

Тут она снова заплакала, о чем он, возможно, не догадывался. Она тихо глотала слезы, а голос ее звучал твердо и холодно.

Потом они заговорили о той самой малолетней потаскушке и об интервью Си-би-эс, и тут я решил, что мне лучше выйти. Что я и сделал. По дороге я услышал, как она говорит: «Нет, на это у меня сейчас нет ответов. Ты просишь меня создать виртуальную социальную философию, сделать публичное заявление. Это требует времени, и здесь необходимо подумать».

Я тем временем сделал несколько снимков нашего садика и маленького домика, где мы жили. Когда она вышла во двор, я перестал снимать и с места в карьер заявил:

— Давай хорошенько прошвырнемся по Французскому кварталу. Я хочу сказать, походим, по музеям, посмотрим старые дома, потратим в магазинах шальные деньги.