Врата Смерти(пер. И.Иванова)

— О чем задумалась, девочка? — спросил Геборий.

К этому времени они успели пересечь две гряды холмов и спуститься в бесплодную долину. Высоко в небе холодными колючими точками блестели звезды. Луна еще не взошла.

— Мы живем внутри облака, — ответил ему Фелисина. — Всю свою жизнь.

— До сих пор дурханг из головы не выветрился, — буркнул Бодэн.

— Вот уж не думал, что ты умеешь быть язвительным, — бросил ему Геборий.

Бодэн замолчал. Фелисина внутренне усмехалась. Дальше шли молча. Разбойник шагал, насупившись.

«Как же ты не любишь, когда тебя гладят против шерсти. Надо это запомнить. Теперь я знаю, чем тебя можно подрезать».

Геборий решил загладить свою вину.

— Ты прости меня, Бодэн, — сказал он разбойнику. — Меня задела явная нелепость, которую изрекла Фелисина. И знаешь, ты был совершенно прав в своей язвительности. Дурханг надолго вгрызается в человеческое сознание.

— Да будет вам, — усмехнулась Фелисина. — Если мул заупрямился, силой его не возьмешь.

— Припухлость с языка у тебя спала, а вот яд так и остался, — заметил ей Геборий.

Фелисина вздрогнула.

«Если бы старый дурень знал, насколько он прав!»

Над головами порхали рязанские ящерицы — единственные их попутчики. Поначалу Фелисине казалось, что стражники устроят за ними настоящую охоту. Но ни охоты, ни погони не было. Кому важны, кому интересны их судьбы — судьбы трех песчинок, унесенных бурей? Пустыня быстро избавляла каждого от чувства собственного величия. Неясно почему, но осознание себя песчинкой успокаивало Фелисину и даже нравилось ей.

Но тревожные мысли совсем не исчезали. Если мятеж охватил все Семиградие, их путешествие к берегу может окончиться ничем. Они будут сидеть день за днем и напрасно ждать лодку.

Разломы серебристых скал выступали из песка, как скелет гигантского дракона. За ними вновь тянулось песчаное пространство, тоже серебристое от звездного света. А еще дальше из мглы выступал силуэт не то надломившегося дерева, не то мраморной колонны. Последняя мысль показалась Фелисине совсем абсурдной. Ну кто будет ставить колонны посреди пустыни? Правда, Геборий рассказывал, что когда-то здесь простирались цветущие земли и жили люди. Но разве можно принимать всерьез его болтовню?

Ночной ветерок приятно обдувал ноги. Он же нес струйки песка. Песчаная дымка скрадывала расстояния. Вскоре Фелисина убедилась: до накренившейся колонны не пятьдесят, а целых пятьсот шагов. Местность, по которой они сейчас шли, плавно понижалась. Сама колонна (или что бы там ни было) стояла на холме. Геборий тоже заметил диковинный предмет, но ограничился своим обычным хмыканьем и прищелкиванием языком.

Когда до дерева или колонны оставалось не более сотни шагов, в небе появился серп луны. По молчаливому согласию Бодан и Геборий остановились и сняли мешки. Разбойник привалился к своему спиной, всем видом показывая, что диковинная колонна его не занимает. Геборий достал фонарь и огниво. Он высек огонь и зажег свечку, от которой обычно зажигал толстый фитиль фонаря. Фелисина даже не шевельнулась, чтобы ему помочь, а только с изумлением наблюдала, как ловко старик орудует культями рук. Подцепив фонарный крюк, Геборий встал и отправился к колонне.

То, что Фелисина издали приняла поначалу за дерево, оказалось громадным сооружением. Чтобы обхватить его основание, понадобилось бы не менее полусотни человек. Колонна была раз в десять выше человеческого роста. Изгиб начинался не у самого основания; на три пятых своей высоты колонна была прямой. Фелисину удивила ее поверхность: блестящая и какая-то… морщинистая.

Фонарь Гебория обнажил настоящий цвет колонны. Она была не серой, а зеленой. Историк остановился и задрал голову. Затем дотронулся культей до поверхности камня. Постояв еще немного, Геборий пошел обратно.

Послышалось бульканье воды. Это Бодэн пил из бурдюка, Фелисине тоже захотелось пить. Она протянула руку, и разбойник молча передал ей бурдюк. Сопровождаемый шелестом песка, Геборий вернулся и присел на корточки. Фелисина жестом предложила ему воды. Историк покачал головой. Его приплюснутое, как у жабы, лицо почему-то было хмурым.

— Ты так удивлен, как будто не видел колонн повыше, — нарушила молчание Фелисина. — А вот в Арене, я слышала, есть колонна вдвое выше этой, да еще и спиральная. Бенет мне рассказывал.

— Видел я ее, — отозвался Бодэн. — Повыше этой будет, верно. Но зато и потоньше. Эй, жрец, а эта из чего сделана?

— Из яшмы.

Бодэн равнодушно хмыкнул, однако Фелисина заметила, как на мгновение вспыхнули его глаза.

— Видал я колонны и повыше, и пошире.

— Помолчи, Бодэн, — сердито оборвал его Геборий. Историк обхватил себя руками. Поглядывая исподлобья на Бодэна, он сказал:

— Это вовсе и не колонна. Это палец.

Вместе с рассветом в окружающее пространство возвращались тени. Каменный палец поражал своим полным сходством с обычным человеческим пальцем. На яшмовой «коже» проступили морщинки, а «подушечка» была испещрена завитками узоров. Вскоре из сумрака появился второй яшмовый палец, который в темноте они приняли за скалу.

«Пальцы — часть кисти; кисть — часть руки, а рука — часть тела…»