Враг стрелка Шарпа

Фредериксон напрасно сотрясал воздух. Адъютант Пьер потерял сознание. Фузилёр весело поинтересовался у капитана:

– Прикончить его, сэр?

– Боже правый, нет! – огорчённо запретил капитан, – Я надеюсь позже побеседовать с ним.

Винтовочные выстрелы хлопали с верхушки башни, вышибая из сёдел улан, построенных у подошвы холма. Немецкий полковник охнул, выругался и зажал рану на бедре ладонями.

Вольтижёры медленно пятились вниз. Пули срезали колючие ветки, пронизывали кусты. Капитан вольтижёров заметил на вершине холма красномундирников со штыками на мушкетах и заорал истошно:

– Назад! Назад!

Дюбретон развернул коня и поскакал к деревне. Шарп предугадывал каждый их шаг, каждый! Теперь им не оставалось ничего другого, как сделать то, к чему Шарп их так упорно подталкивал. Просить о заключении короткого перемирия, чтобы вынести раненых. Шарпу нужно время, и французы преподнесут это время сами на блюдечке с голубой каёмочкой!

– Полковник! – окликнул Дюбретона генерал. Адъютант генерала привёз из гостиницы скатерть.

– Да, мсье. Я понял.

Адъютант недовольно размотал полотенце, нацепленное на саблю, и Дюбретон заметил на ткани пятна от вчерашнего ужина. Вчерашнего… Времени-то прошло всего ничего, а будто сто лет, и вчерашние гости успели смешать с грязью гордыню вчерашних хлебосольных хозяев. Ничего, в следующий раз это не будет так легко. Дюбретон пришпорил скакуна.

Выстрелы затихали у Врат Господа. Ветер сносил пороховой дым. Шарп вышел в долину, усеянную им трупами, и принялся ждать своего врага.

Глава 21

– Майор Шарп?

– Сэр? – Шарп отдал честь.

– Мне следовало догадаться, что вы не отступитесь. – Дюбретон подался вперёд в седле, – Сэр Огастес не почил ли в Бозе ночью?

– О, нет. У людей его положения есть дела поважнее нашей с вами мышиной возни.

Дюбретон вздохнул, выпрямился и посмотрел на раненых:

– В другой раз вам с нами не сладить так легко, майор.

– Понимаю.

– Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, что долго вам против нас не продержаться?

Ответа Дюбретон не дождался, и тон его стал официальным:

– Мы желаем забрать наших раненых.

– Извольте.

– Вы ведёте огонь по тем, кого мы посылаем.

– Никто ведь не пострадал?

– Как бы то ни было, я обязан заявить протест.

– Ваше право.

Дюбретон вздохнул:

– Ладно, Шарп, ваша взяла. Мы предлагаем перемирие на то время, которое понадобится, чтобы вынести раненых.

Дюбретон бросил взгляд поверх макушки Шарпа и нахмурился. Фузилёры раскапывали могилы похороненных накануне перед восточной стеной товарищей.

Шарп мотнул головой:

– Не подходит, полковник.

Французы подгонят артиллерийские передки и вывезут несчастных в полчаса.

– Если уж перемирие, то до полудня.

Дюбретон повернулся вправо. Раненые громко взывали к нему о помощи. Они понимали, зачем он пришёл. Другие душераздирающе кричали от боли, лёжа в лужах крови. Несколько человек ковыляли к деревне. Полковник холодно объявил Шарпу:

– Повторяю, только на срок, потребный, чтобы вынести раненых.

– В таком случае мы вынуждены ограничить число допущенных десятью. Остальные будут обстреляны, и, предупреждаю, стрелкам отдан приказ вести огонь на поражение.

Дюбретон крякнул.

– Хорошо, майор, сойдёмся на одиннадцати часах. Идёт?

Шарп кивнул:

– Идёт, сэр.

Дюбретон скривился:

– Благодарю вас, майор.

Указав на деревню, француз спросил:

– Вы позволите?

– Да, конечно.

Дюбретон энергично замахал рукой, и от Адрадоса побежали солдаты с носилками. Затем ряды построенного на околице селения свежего батальона раздались в стороны, и на дороге появились французские «амбулансы», – предмет зависти солдат других армий, небольшие крытые повозки, подрессоренные для удобства перевозимых в них увечных. По мнению врачей, быстрая ампутация повреждённой конечности могла спасти жизнь раненому. Для этого французы и учредили свои «Летучие амбулансы», в считанные минуты доставлявшие покалеченных прямо с поля боя на стол к хирургу. Шарп с издёвкой указал на кареты Дюбретону:

– Для людей, которые пришили сюда с мирными намерениями, больно уж близко вы держите своих медиков.

Дюбретон был спокоен:

– Они привозили вино и продукты для нашего вчерашнего ужина, майор.

Лучше бы он не напоминал. У Шарпа стало гадко на душе. Вчера они распивали вино, а сегодня судьба развела их по разные стороны баррикад.

Полковник хмуро наблюдал, как сапёры в красных мундирах выбрасывают землю из захоронений:

– Скажите, майор, а разве перемирие не предполагает приостановку всех оборонительных работ?

– Предполагает.

– Ага, значит, то, что они роют, не траншея?

– Углубляют могилы, сэр. У нас тоже есть убитые.

Полуправда легко слетела с уст. Погибли три фузилёра, но траншея копалась не для них.

По знаку Шарпа часовые выпустили из ворот замка всадника. Пленённый в начале атаки французский капитан поехал прямо через поле, с ужасом оглядывая то, что каких-то двадцать минут назад было его полком. Вслед французу неслось громыхание. Фузилёры вкатили под арку телегу, запечатав проход.

Шарп подозвал капитана и обратился к Дюбретону: