— Ох, не знаю, не знаю. Никогда ни о чём подобном не слышала, надо будет спросить у Агаты. Ты как, дойдёшь до своей комнаты?
— Даже не сомневайся, — рассмеялся Веттели, убеждённый, что это далеко не предел его возможностей. — Но знаешь, я хочу есть. Который теперь час? — за окнами, вроде бы, сгущались сумерки, но может это наоборот был рассвет?
— Около шести. Пятичасовой чай ты проспал. Доживёшь до ужина, или сделать тебе сэндвичи с ветчиной?
«Не утруждай себя, милая, непременно доживу», — сказал бы истинный джентльмен, тем более, что ждать оставалось не больше часа.
— Не доживу! — жалобно простонал Веттели, ему отчаянно захотелось именно ветчины.
— Потерпи минутку, Берти, сейчас принесу! — кажется, Эмили была рада такому ответу. Истинное чудо, а не девушка!
Она убежала, а Веттели принялся себя ругать. Почему все нормальные люди в этой школе держат в своих комнатах некоторый запас еды, а ему этого до сих пор не приходило в голову, жил от столовой до столовой? Откуда такая непрактичность и бесхозяйственность? Из армии конечно, вот откуда! Привык к казённому котлу и немедленному уничтожению всего подвернувшегося съестного… Хотя, до армии был Эрчестер, тот же «казённый котёл»… Но это не оправдание! Стыд какой: взрослый человек, третий десяток идёт — и до сих пор не научился организовать свой быт! Значит, пора перестраиваться: в самое ближайшее время запастись хотя бы печеньем и сыром и больше не гонять любимую девушку по школе из конца в конец ради своей прихоти.
Примерно так он себя ругал, пока к нему на одеяло из пустоты не вывалилось грузно нечто бесформенное, громогласно и слезливо причитающее:
— Бедный! Бедный! Стоило отлучиться на денёк — тебя опять измучили чуть не до смерти! Ах, как я страдаю, глядя на несчастного тебя! Надеюсь, твоя женщина догадалась о тебе позаботиться? Что-то я не вижу её, рыдающую подле твоего смертного одра!
— Не гневи богов, Гвиневра! — воззвал Веттели, едва сдерживая смех. — О каком одре речь? Я жив, здоров и благополучен, а моя женщина оставила меня лишь затем, чтобы принести сэндвичей с ветчиной!
— Вот как? — фея оживлённо подняла бровь. — Сэндвичи с ветчиной? Это хорошо, а то я что-то проголодалась. Между прочим, как тебе мой новый наряд? Шикарно, да? — она принялась вертеться, как модница у зеркала, давая ему возможность разглядеть своё великолепное приобретение со всех сторон.
Зрелище, надо сказать, того стоило! Костюмы Гвиневры и прежде, мягко говоря, не отличались элегантностью, нынешний же просто потрясало своей нелепостью. Скажем так: фее привалила большая удача в виде детской варежки, светло-серой, пуховой, очень мохнатой — обычно такие вяжут на севере континента. Эту самую варежку она и приспособила в качестве нового наряда, проделав отверстия для головы и рук. Длиной одеяние вышло почти до пят, сидело неуклюже, и в довершении картины сзади, на самом нужном месте, на манер толстого кургузого хвоста, болтался большой палец. В результате счастливую обладательницу этого сногсшибательного «туалета» гораздо легче было принять за мелкого зверька из породы грызунов, чем за прелестную деву из рода фей, каковой она себя, в данный момент, судя по всему, ощущала.
Сдерживать смех стало ещё труднее.
— А ты и не сдерживай, — любезно посоветовала Гвиневра, видно, вместо мыслей у него опять получилась безмолвная речь — эх, как бы научиться их разделять? — Зверёк так зверёк. Думаешь, я в обиде? Думаешь, я не знаю, что вы, мужчины, ровным счётом ничего не смыслите в дамских нарядах? К тому же зимой тепло куда важнее фасона, а греет эта штука — будь здоров, можешь мне поверить! По весу, конечно, тяжеловата, к земле тянет, — так вот почему приземление феи на одеяло вышло таким неэлегантным: одёжа перевесила! — …зато хоть на снегу в ней спи!
— Послушай, Гвиневра, — начал Веттели осторожно, стараясь не задеть чужих чувств, — несомненно, твой новый наряд чрезвычайно удобен и практичен. Но не кажется ли тебе, что сзади у него есть одна лишняя деталь, которая портит всё впечатление? Сам я в рукоделии не силён, но мы могли бы попросить Эмили её отрезать или как-нибудь распустить…
— Эту? — фея сразу поняла, о чём речь, поймала свой «хвост» и энергично им тряхнула. — Даже не думай! Сначала я тоже сомневалась в её необходимости, но скоро убедилась: когда садишься на холодное, получается дополнительная подстилка, и теплее, и мягче. Так что не станем ничего менять, ибо лучшее — враг хорошего… А вот, наконец, и сэндвичи приближаются!
Но приближались не сэндвичи, а горячие бутерброды — вот почему мисс Фессенден так задержалась! Горячие бутерброды с ветчиной и сыром! Сердце Веттели наполнилось нежной благодарностью, а Гвиневра от восторга даже завизжала.