Враг на рейде

– Из-за о-острова на стрежень! – голосил во всю ивановскую лейтенант Иванов. – На-а простор речной волны!

Пуля, зарывшись в бурую чалму остолбеневшего турка, задымилась в ней, как забытый окурок.

Тот растерянно потянул ее со стриженой макушки и, только обнаружив в ткани черную горелую розу, опомнился – отбросил чалму, словно змею, свернувшуюся в кольца, и сам упал на палубу.

– Куда, ять?! – крикнул лейтенант, откинув и вытряхивая барабан револьвера. – Стоять!

Хотя на самом деле Кирилл на этом и не настаивал. Даже облегченно перевел дух, когда увидел, как на боканцах по открывшемуся правому борту дрогнула и провалилась кормой на воду шлюпка.

– Баба с возу! – еще более обрадовался за его спиной подпрапорщик Тютюнник и… – Зачем?! – вскрикнул он, увидев, как лейтенант нащупывает рукой замок на борту редана. В кабине пилота было слишком тесно, так что укороченный кавалерийский карабин крепился снаружи, на борту фюзеляжа, под рукой. – Нехай себе тикают! – с досадой хлопнул по плечу командира Лука.

– Да я поторопить только…

Пара звонких шлепков в дощатую рубку над феской капитана и впрямь прибавили прыти его команде. Последний из матросов, выдравшись из рукавов кафтана, кинулся прямо в воду…

На палубу шхуны, заставленную фанерными ящиками, лейтенант Иванов поднялся, перебравшись через канатные леера с крыла биплана. Этаким Наполеоном. Порыскав по сторонам коротким стволом карабина, отставил его в сторону, прислонив к балясинам открытого мостика. Покосился на ящики – черные трафареты игривым шрифтом: Paris – латиницей, ни много ни мало.

– Ты знаешь морское право? – спросил он подоспевшего Тютюнника.

– Нет… – отдышавшись, замотал тот клапанами кожаного шлема.

– Я тоже, – полез Кирилл за пазуху однобортной куртки. – Но, кажется, брошенное экипажем судно, не востребованное судовладельцем или зафрахтовавшей его компанией, принадлежит… В общем, если я тебе скомандую: «Отдать рифы», ты чего делать будешь?

– Чего? – переспросил подпрапорщик с натужной гримасой.

– Понятно… Думать будешь, – хмыкнул Кирилл. – Что, вообще не водоплавающий? – спросил он.

– Да нет, – повторил Тютюнник. – Только на гичке по Днепру, – полез он в карман галифе за спичками.

– Ну, значит, будешь грести, – проворчал Кирилл в горсть ладони с бесцветным огоньком. – Раз ничего другого не умеешь. А вот меня дядя бегущему такелажу учил… Только не спрашивай, что оно такое, – предупредительно поднял он палец перед носом Луки.

Севастополь. Дача статского советника Иванова

– Все равно не скажу. Секретная операция, – ответил Кирилл сразу на все вопросы и сразу всех приятелей из числа молодых офицеров флота.

– Да о твоей секретной операции скоро анекдоты станут рассказывать, – похлопал авиатора по плечу пришедший с ним командир авиационной станции старший лейтенант Стахов. – Сущий корсар! Привел в Севастополь турецкую контрабандистскую шхуну и свой аэроплан на буксире, – презентовал он подвиг своего подчиненного, подкручивая усы, как если бы речь шла о его собственном достижении. – Переполошил, знаете ли, всех наблюдателей: не знали, как и определить диковинное плавсредство.

– Ага, оттого чуть было и не приложили с береговой батареи, – заметил Кирилл, озабоченно выглядывая кого-то поверх голов и фуражек в белых чехлах.

– Время такое, – подхватил его под локоть артиллерийский поручик из крепости Сакк. – И потом, флаг неприятельский, ваше благородие, все-таки снять следовало бы. А то черт знает. Ну зачем бы это турки волокли к нам наш же аэроплан?

– Выкупить, например… – рассудительно предположил флотский интендант – с виду чахоточный приказчик, случайно обряженный в белый мундир гарнизонной службы. – Турки и свои-то посудины продавали, пока у нас по Парижскому договору права на флот не было.

– Знал бы, обрядился бы басурманином, – фыркнул лейтенант Иванов, продолжая высматривать кого-то в плюшевых драпировках, среди резных столбиков. – С золотого руна, как говорится, хоть шерсти клок… А что, Филипп Пантелеймоныч, отвалили б вы мне золота по весу гидроплана? – повернулся он наконец к интенданту, бросив поиски.

– Боюсь, что картечи, – кашлянув в кулак, просипел интендант.

– А… – махнул рукой Кирилл. – У вас всегда не то выдают, что просишь.

– А что ты хотел? Чего тебе не дает противный господин интендант! – фужерным звоном раздалось за спиной лейтенанта.

Он обернулся.

Обернулись и другие.

А поручик Сакк, как выяснилось, затем только и явившийся, даже расплескал вермут на полу кителя.

Варвара, как это было перенято теперь от девиц знатных фамилий, была в простом гранатовом платье, подстреленном как у старшей гимназистки, по щиколотки. Хоть и с воротничком модного парижского кружева ручной работы, но все равно…

Броская эта простота моментально свела на нет весь многочасовой труд дочери губернского секретаря, Нины Нелидовой.

– Простите за «противного», Филипп Пантелеймонович, – мимоходом погладила Варвара локоть белого кителя интенданта, отчего нездоровый румянец на впалых щеках его вспыхнул жизнерадостной гипертонией.