Возвращение в Пустов

Он зашел в подъезд. Дверь первой на очереди квартиры была уже открыта, кутаясь в драповое пальто на пороге ожидала высокая женщина под пятьдесят, строгая, в круглых очках. Из-под пальто выглядывал вязаный халат.

— Куда? — спросил Шумер.

— Сюда, — хрипло ответила женщина и, прихрамывая, двинулась вглубь квартиры.

Одно ведро Шумер перелил в пластиковую ванну, другому нашлись две трехлитровых банки и кастрюля на пять литров.

— Спасибо, — сказала женщина.

Шумер улыбнулся.

— Вам хватит или принести еще?

— Сейчас.

Женщина, оставив его в прихожей, пропала где-то в глубине квартиры, через несколько секунд там звякнуло, скрипнуло, под испуганный возглас с шелестящим шорохом разлетелись бумаги, и один лист умудрился спланировать прямо в коридор. Быть бы ему счастливым беглецом, но женщина, возвращаясь, подняла его и вернула на место.

— Вот, — сказала она, подавая мятую купюру в сто рублей.

— Что это? — спросил Шумер.

— Деньги.

— Я вижу. Зачем?

— Я не могу дать вам больше, — хрипло сказала женщина.

— И не надо, — сказал Шумер. — Я ношу воду просто так. Всему дому.

Женщина вскинула бровь.

— Бесплатно?

— Да. Из внутреннего побуждения. Я — новый жилец.

— Погодите.

Женщина достала из карманов халата яркую пачку дешевых сигарет, зажигалку, торопливо прикурила, выдохнула и сощурилась на Шумера сквозь зыбкое, быстро рассеивающееся облачко дыма.

— Вы серьезно?

— Да, — подтвердил Шумер.

— Мир определенно сошел с ума.

— Я пойду?

— Я вас не держу, — сказала женщина. — Но если не брезгуете, — она затянулась, — приходите вечером на чай. Мне будет интересно с вами побеседовать.

— В сущности, я могу, — сказал Шумер.

Женщина улыбнулась тонкими губами и подала сухую ладонь.

— Вероника Михайловна.

— Сергей, — сказал Шумер, не сильно сжимая холодные пальцы.

— Приходите, — еще раз повторила женщина. — У вас, кстати, нет аллергии на картофель или на соленые огурцы?

— Нет. На это — нет.

Вероника Михайловна кивнула.

— Тогда, если не возражаете, то в семь. Это не в приказном порядке, конечно, но после девяти я работаю.

— Хорошо.

Шумер оставил хозяйку квартиры задумчиво курить в коридоре, прикрыл дверь, звякнув ведром. Странная все же дама, подумалось. Работает после девяти. Писательница что ли? Интересно было бы почитать.

Выскочив из подъезда, он быстрым шагом направился по мосткам через дорогу.

— Во второй нет никого! — крикнули ему старухи. — Сразу к Петру Петровичу несите, в третью.

— Я понял, — ответил им Шумер.

Выглянуло солнце, заиграло на осколках битого стекла, на бутылочных крышках. И здесь надо прибираться. Шумер улыбнулся. А не в этом ли смысл? Во всяком случае, ничего другого ему в голову пока не приходит.

Да, ни стратегии, ни тактики. Просто приехал. Пусть и в пятый раз. И чего Бугримов занервничал? Представление устроил. С пельменями.

Шумер поднялся на помост. Дедок, видимо, благополучно набрал флягу и укатил, видно его не было.

Что ж, второй заход.

В этот раз наполнить ведра получилось не в пример лучше. Шумер даже удивился, что его радуют такие крохотные победы. Возвращаясь к дому, он фыркал под нос, думая, что это вполне укладывается в комплекс неудачника. Раз никаких значимых достижений нет, объявляешь великими свершениями всякие незначительные пустяки и растешь в собственных глазах. Какой же ты неудачник? Ты — повелитель струи! А еще — властелин красной кнопки. И еще — замечательный водонос.

Эх, если бы из маленьких побед в свою очередь складывалась большая! По идее так оно, конечно, и должно быть, только плоскости у побед получаются разные. Сто тысяч маленьких — это ты, а большая — Пустов.

И со всеми своими победами в результате ты бежишь прочь, поездом, автобусом, случайными автомобилями, лишь бы подальше, потому что город так и не принял ни тебя, ни твои ничтожные победы.

— Петр Петрович!

Шумер стукнул костяшками пальцев в дверную накладку.

— Да-да, входите, — послышался дребезжащий старческий голос. — У меня открыто.

Шумер вошел.

— Вода.

В заставленной мебелью полутемной прихожей было тесно. Отирая бедро о боковину вплотную придвинутого к дверному проему шкафа, Шумер прорвался к комоду, а дальше мимо этажерки и двух тумбочек, водруженных одна на другую, сделал марш-бросок на открытое пространство, обозначенное газетой.

Чисто не получилось — звякнул ведром, плеснул водой.

С табурета, втиснутого в узкий простенок между предметами древнего орехового гарнитура, поднялся сгорбленный старичок в брезентовых штанах, в тельняшке и в овчинной безрукавке. На шее — колючий, сине-зеленый шарф.

— Здравствуйте, — сказал он, глядя на Шумера сквозь стекла очков близорукими глазами.

— Здрасьте, — кивнул Шумер и качнул ведрами. — Куда?

— На кухню. Вы только по газеткам за мной идите. А то наследите еще. Я специально для вас расстелил.

Петр Петрович закашлялся и зашаркал по полу тапочками, показывая путь. Голова его, облепленная пухом седых волос, покачивалась в такт шагам.

— Сюда.

Ступая по газетам, Шумер пронес ведра в кухню.