Распределение акций или опционов на их покупку превратилось в трудноразрешимую задачу, что привело, как выразился Род Холт, "к довольно сильной и вполне обоснованной враждебности". В первые два года распределение скромных серых конвертов с опционами на акции сопровождалось предупреждением, что содержимое не следует воспринимать слишком серьезно. Некоторые были даже разочарованы, что вместо повышения зарплаты им вручают пару сотен опционов. Однако бесстрастная арифметика довольно быстро победила разочарование. После трех масштабных дроблений одна акция, приобретенная до апреля 1979 года, стала эквивалентна 32 акциям, выпущенным при публичном размещении на бирже, а это означало, что каждый, кто владел 1420 так называемыми учредительскими акциями и сохранил их до утра 12 декабря 1980 года, становился миллионером — по крайней мере, на бумаге.
Опционы на покупку акций полагались и самым ценным новичкам в зависимости от их прошлых достижений и предполагаемой эффективности для Apple. Самые проницательные превращали собеседования о приеме на работу в торг и не давали своего согласия, пока обещанная сумма опциона не достигала приемлемого уровня. Другие, ничего не знавшие о мире корпораций, соглашались на обычную зарплату и рабочее место за перегородкой. Для Apple опционы стали мощным средством привлечения ценных работников, а также поощрения наиболее успешных из них. Скотт очень любил рисовать перспективу неслыханного богатства тем, кто сомневался, стоит ли принимать предложение Apple. Ему приходилось сдерживать усмешку, сообщая колеблющимся: "Мы кардинально меняем образ жизни людей".
Слухи о тех или иных договоренностях усиливали напряженность в коллективе. Большую роль тут играли судьба или счастливый случай.
Суммы, которые получали работники, принятые в компанию с интервалом в несколько дней, только один до, а другой после дробления акций, могли существенно отличаться. Однако эти различия были тщательно просчитаны. Право на покупку акций предоставлялось тем сотрудникам Apple, у которых была фиксированная зарплата, а не почасовая. Естественно, это вызывало недовольство. Так, например, инженеры в лабораториях получали акции, а техники, работавшие бок о бок с ними, нет. Некоторые считали себя жертвами несправедливости, и даже те, у кого все было в порядке, как, например, у Брюса Тоньяццини, жаловались на неравенство: "Количество акций, которое получал тот или иной человек, совершенно не зависело от того, как он работает. Оно зависело от его способности получить акции". Род Холт с трудом сдерживал раздражение: "Тот факт, что тупица, не заслуживающий отдельного кабинета, стоит полтора миллиона долларов, — это просто ирония судьбы".
Дэниел Коттке оставался на должности техника и не получил ни одной акции до того, как компания стала публичной. Холт предложил поделиться с ним акциями. "Может, сбросимся? — спросил он Джобса. — Сколько дашь ты, столько и я". — "Отлично, — ответил Джобс. — Я не дам ему ничего". Джобс, больше привязанный к Apple, чем к Коттке, терзался сомнениями. Ему было жаль терять друга, но в то же время он был обижен на отсутствие благодарности со стороны Коттке. "Дэниел склонен преувеличивать свой вклад. Он просто делал работу, для которой мы могли нанять любого другого, и ужасно много времени тратил на учебу".
Билл Фернандес, первый наемный работник Apple, тоже был разочарован и в 1978 году уволился, хотя впоследствии снова вернулся в компанию. "Я понял, что так и буду тянуть на себе всю рутинную работу и навсегда останусь не более чем специалистом, хорошо владеющим своей профессией. И акций мне, похоже, не полагалось. Думаю, компания плохо ко мне относилась". Элмеру Бауму, который дал кредит Джобсу и Возняку, когда они разрабатывали Apple I, тоже сообщили, что компания не может продать ему акции. Крис Эспиноза, в то время учившийся в Калифорнийском университете в Беркли, также остался ни с чем. "Для нас американская мечта так и осталась мечтой, потому что мы были слишком воспитанны, чтобы ухватить ее кусок. Коттке был слишком тактичен. Фернандес был слишком буддист, а я был слишком неопытен. Дон Брюнер пахал как проклятый. Он работал на производстве и учился в колледже. Все мы в той или иной мере сознавали, что находимся в другой весовой категории. У нас не хватило наглости, чтобы стать миллионерами".
Количество распределяемых акций искажалось всевозможными слухами и домыслами. Одни хвастались размером своего капитала, другие предпочитали скрывать эту информацию. Когда недавно пришедшие в компанию менеджеры среднего звена обнаруживали, что подчиненные богаче их, скрыть недовольство было нелегко. Шерри Ливингстон поняла, что остальные секретари, сидевшие на почасовой оплате, начали вставлять ей палки в колеса, когда выяснилось, что у нее тоже есть акции. Одна из служащих, готовившая документы для опционов, так расстроилась при виде распределяемых сумм, что уволилась из компании.