Возвращение Томаса

Он отпустил повод, усталый конь против ожидания сорвался с места, как стрела, спущенная с тетивы, Олег проводил их взглядом, своего понукать не стал, однако тот сам не возжелал отстать от приятеля, оскорбленно заржал и понесся, как стриж, низко летящий над землей, догнал и, в знак победы, обогнал на два корпуса.

Монастырь, больше похожий на замок, из одного здания на высоком, в три человеческих роста, каменном основании. Выше — толстые стены, четыре поверха, не считая массивной надстройки слева. Слева к зданию примыкает, являясь его частью, массивная цилиндрическая башня, в ней одно-единственное окошко на высоте четвертого поверха, да еще башенка на крыше. На этой башенке еще одна, совсем маленькая, на шпиле реет многоцветный флажок.

Кони наконец-то домчались до стены, пошли вдоль нее шагом, ноздри раздуваются, головы склонились к самой траве, Томас счастливо засмеялся.

— Как видишь, сила воинов Господа велика!

— Слуг, — сказал Олег.

Томас не понял, повернулся всем корпусом, брови поднялись.

— Что?

— Слуг, говорю, — повторил Олег со злорадством. — Рабов. Так сказано в ваших священных текстах.

Томас фыркнул, отмахнулся.

— То-то и видно, что ты совсем дикий человек, — произнес он с жалостью к заблудшей душе. — Быть рабом Божьим — значит не быть больше ничьим рабом на свете! Совсем недавно Господь говорил, что рабов у него нет, что рабы ему не нужны, быть рабом Божьим то же самое, что быть рабом слова, рабом чести!.. Эх, не понимаешь...

— Темнота, — согласился Олег, но ощутил, что Томас в самом деле чувствует полнейшее превосходство и что чувствует не так уж и зря. Быть рабом невидимого и неощутимого Бога, который создал этот мир и отдал его человеку, ничего не требуя взамен, не так уж и хреново. Быть рабом Бога — это быть предельно свободным. Настолько свободным, что даже не по себе от такой свободы. Поневоле сам себя начнешь опутывать разными обетами, клятвами и обещаниями.

Справа каменное основание выдвигалось вперед узким клином, опускаясь к траве крупными ступеньками. Ступени ведут наверх к массивным железным воротам. Слева отворилась дверца, двое монахов в длинных сутанах с капюшонами на головах вышли безмолвно, как две тени, остановились, спокойные и отрешенные от мира.

Томас приветственно помахал рукой.

— Лаудетор Езус Кристос! Мы можем надеяться на приют в этот странный день, очень похожий на холодную ночь?

Монахи рассматривали их сверху неотрывно, наконец один сказал приятным негромким голосом:

— Мы оказываем приют всем страждущим.

Второй добавил более деловито:

— Коней можете оставить там. О них позаботятся.

Олег соскочил вслед за Томасом, блистающий рыцарь слегка размял спину и начал подниматься по ступенькам. Олег с беспокойством оглянулся на коней.

— Их в самом деле не сожрут? — спросил он. — Мы проехали мимо таких тварей...

Монах смерил его взглядом с головы до ног.

— Странно, что вас пропустили. Но здесь вы в безопасности. Темные силы не могут переступить черту святости.

Олег повел рукой, очерчивая зеленый круг.

— Это вот под вашим контролем?

— Да, — ответил монах коротко. — Я отведу вас к настоятелю. Он охотно... даже с радостью примет людей, сумевших пройти через Язву.

ГЛАВА 2

Дверь простая дубовая, и хотя из толстых досок, но без широких железных полос, металлических блях, словно монастырь в мирной сельской местности, даже не слыхавшей о войнах и грабежах.

Их провели в калитку, Олег слышал, как тут же с неприятным металлическим грохотом захлопнулась за их спинами. Проход выглядит узким и коротким, впереди распахнулся мрачного вида зал, каменные ступеньки на той стороне повели вверх.

Томас поднимался бодро, хотя время от времени крестился и благочестиво упоминал Деву Марию. Олег помалкивал, монахи начали поглядывать на него с подозрением. На самом верху монах прошел вперед к дальней двери, стукнул. Олег услышал негромкий голос, монах тут же распахнул дверь и жестом пригласил обоих войти.

Томас еще с порога привычно быстро оглянул помещение на предмет опасности, но в комнате нет оружия даже на стенах, всего лишь книжные шкафы вдоль стен, широкий стол, а на нем — человеческий череп, как напоминание о бренности жизни, дескать, нужно думать о том, что ждет потом, когда останется только вот такое. Еще толстая книга, но не Библия, большая чернильница и груда перьев в высоком стакане.

У шкафа с книгами спиной к ним широкий человек в темном плаще до пола, непокрытая голова блестит серебром, жидкие пряди волос падают на плечи и спину. Он повернулся, Томас невольно вытянулся, перед ними патриарх, словно только что вышедший из библейских времен: крупнолицый, густая длинная борода, блистающая серебром, падает до пояса, длинные пушистые усы сливаются с бородой, нос длинный и хищный, глаза под кустистыми бровями смотрят остро, как глаза орла.

Монах поклонился.

— Отец настоятель, — сказал он почтительно, — эти двое... проехали через Топь. Брат Тиберий на всякий случай побрызгал их святой водой, а брат Домиций проверил молитвой...

Настоятель отмахнулся.

— Ладно, иди-иди.