Возвращение Томаса

— Это что же, — спросил Томас тупо, — не понимаю... Там Адово Урочище... или как?

Олег долго всматривался в противоположный берег. Сползающая в воду грязь влажно блестит, словно спины гигантских слизней. Вся масса походит на густой тележный деготь, что отвратительными толстыми пиявками сползает и сползает в такую же густую и отвратительную воду. Несильное течение подхватывает черноту и тащит вниз, не давая перебраться на этот берег.

— Или как, — ответил Олег сумрачно. — Даже или где... Вот так и верь слухам.

— Но где же огненные твари? — спросил Томас. — Как же так?

— Разочарован? — спросил Олег. — Я тоже. Ну что за народ, никто не знает, а придумывают, придумывают... Или чтобы жизнь была веселее?

Кони неотрывно пили воду жадно, наслаждаясь ее чистотой и прохладой, потом начали изредка вскидывать головы и поглядывать на тот берег, однако чистая прохладная вода манит, и они снова припадали мягкими замшевыми губами к чистым струям.

Томас привстал в седле и огляделся.

— Может быть, — спросил он в великом недоумении, — не туда едем? Адво Урочище в другой стороне?

Олег посоветовал:

— Взгляни на карту.

Томас послушно вытащил туго свернутую в трубочку карту, лицо омрачилось, а когда свернул и сунул обратно, уголки рта тоскливо опустились.

— Адово Урочище на том берегу. Сколько до него миль — не указано, но, судя по размерам здешних феодов, не так уж и далеко.

Олег оглянулся на залитый солнцем берег, деревья в заболоченном лесу.

— Думаю, — сказал он равнодушно, — эти земли тоже можешь свободно присоединить к своим.

— Но это же...

Томас осекся. Олег кивнул.

— Вот-вот. Герцога мы отправили на тот свет, как и его родню. К тому же, когда станет известно, чем он занимался, церковь его проклянет, а король отвернется. Так что земель у тебя будет немало. Если, конечно...

Томас нахмурился, рука его поднялась, чтобы опустить забрало, но удержался и пустил коня вперед. Легкие чистые брызги взлетели по мелководью, быстрые рыбки брызнули в стороны, как осколки блестящего кремня, потом конь погрузился по грудь и пошел уже медленно, насторожив уши и тревожно пофыркивая.

На середине реки Олег остановил коня. Томас оглянулся на залитый солнцем берег, рыбки хватают проворных водомерок, а самые резвые подпрыгивают и стараются ухватить пролетающих над самой водой комаров, стрекоз, всяких крылатых мошек. Некоторые ухитряются хватать присевших отдохнуть на торчашие из воды травинки опасно близко к воде жучков, личинок.

А берег, к которому приближаются, покатый и блестящий, залит толстым слоем черной слизи. Сильный запах гниения коснулся ноздрей Томаса. Он оглянулся на невозмутимое лицо калики, тот смотрит прямо перед собой, но неизвестно, видит ли то же самое, что и Томас. Запах отвратительный и, похоже, останется с ними еще долго.

Интересно, сталкивался ли Олег с подобным, мелькнула мысль. Вдруг да знает, что делать, чего опасаться в первую очередь, чем можно пренебречь...

— Такое вижу впервые, — проговорил он как можно более небрежным голосом.

Олег буркнул:

— Все когда-то видится впервые.

— Да, — согласился Томас, — но ведь ты поскитался намного больше меня!

— А что толку, — ответил Олег равнодушно. — Это потом, наскитавшись, вдруг понимаешь, скитания нужны только дуракам. Умному зачем? Он, и не сходя с места, в состоянии объять вселенную.

Томас удивился.

— Это как?

— Мыслью, — ответил Олег насмешливо. — Это такое свойство человека, рыцарям не всегда доступное... или малодоступное, однако же порой весьма полезное...

Кони с большой неохотой взобрались на берег. Томас перевел дыхание, только кони гуннов могут без дрожи опускать копыта в эту зловонную грязь, других бы ни за что не заставил даже перебраться через реку. Впереди раскинулось исполинское болото, темное небо нависает над ним, покрытое грязными черными тучами.

Он оглянулся в испуге: на той стороне реки светит яркое солнце, а здесь мрачный сумрак, как будто наступил вечер, тоскливый безрадостный вечер. Воздух прохладнее, сырой, даже промозглый. Олег держится в седле ровный, как будто привязан к невидимому столбу, что не дает горбиться, а если даже он едет с достоинством, то рыцарь тем более должен по меньшей мере презирать эту грязь. И неважно, сколько ее, какие твари в ней кишат, каких демонов способна изрыгнуть и какие пузыри впереди вздуваются.

Болото ровное, черное, словно залитое земляной смолой, кое-где торчат такие же черные стебли, блестят от сырости и вроде бы слизи, Томас старательно присматривался, но так и не определил ни осоку, ни камыш, ни другие знакомые болотные растения. Язва изменяет живое на такое вот, разве живое сможет расти в такой... в таком?

Кони вздрагивали, но поводья держат крепкие руки, и бедные животные покорно двигались вперед. Везде черная жидкая грязь, поглотившая траву и кустарники, а отдельные деревья, не давшие себя проглотить, превратились в ужасные создания.