Возвращение Томаса

— Тебе же сказано, что позаботятся! Или тебе нравятся обязанности конюха?

Томас пробурчал:

— Благородному рыцарю не зазорно ухаживать за благородным конем. Неизвестно еще, у кого из нас родословная длиннее...

Комната всего одна, пол из толстых, темных от грязи досок, две потолочные балки на такой высоте, что обоим пришлось пригнуться, стол добротный, однако тоже древний, рассохшийся, с изъеденными короедами ножками. Очаг прямо на полу, там все выложено и огорожено камнями, от груды багровых углей идет сухой устойчивый жар, кое-где вспыхивают огоньки, но тут же, не получая пищи, гаснут.

Олег прошел вперед, бросил на угли несколько толстых прутьев. Томас некоторое время брезгливо осматривался, старуха сказала с нерешительностью в голосе:

— Благородный господин... уж не знаю, как к вам обращаться, проходите, вон лавка! Выдержит ваше высочество даже в доспехах.

Томас еще некоторое время постоял для внушительности, Олег все подбрасывал веточки в огонь, помешивал угли, старуха начала суетиться с горшками и котлами, наконец он прошел, громыхая и позвякивая железом, сел и, поставив меч между ног, оперся на рукоять обеими руками.

— Скажи-ка, — заговорил он тоном, не терпящим возражений, — как проехать прямой дорогой в Урочище Дьявола?

Старуха едва не выронила из рук миску. Руки её затряслись, она вскрикнула шамкающим голосом:

— Не к ночи будь помянуто его имя!.. Вы что же, всерьез собираетесь...

Она не договорила, а Томас, не дождавшись продолжения, сказал резко:

— Да, собираемся!.. А ты о чем, старуха?

Она сказала дрожащим голосом:

— Хоть я и не христианка... но и я держусь от дьявола подальше! Как и от всего, что его окружает. Или что с ним связано.

Олег хмыкнул, смолчал, Томас сказал раздраженно:

— Все, кто не с нами, те — с дьяволом! В этой битве с Врагом рода человеческого никто не может оставаться в стороне. Говори, что знаешь, и тогда, может быть, я пощажу твою шкуру и не сожгу этот вертеп зла!

Олег хмыкнул громче, Томас оглянулся, зеленые глаза волхва светились насмешкой.

— Дорогой Томас, — сказал он с издевкой, — когда ты такое говоришь, только ребенок не заметит, что ты все брешешь. И ты все равно не обидишь эту почтенную женщину, даже если она в самом деле окажется служанкой дьявола. Но она, скажу тебе обидную правду, ни на стороне дьявола, ни на стороне тех, кто воюет с ним. Ей и то и другое кажется... ребячеством. Давай лучше спрошу я. Матушка, нам просто нужно туда доехать, чтобы принять те земли под свою руку.

Томас сел, очень раздраженный вмешательством отшельника, старуха покачала головой и посмотрела на Олега укоризненно.

— Какой-то ты больно серьезный. Не даешь благородному рыцарю покуражиться, поугрожать, мечом побряцать... Скучный ты человек, нет у тебя понимания. Это ведь он хочет взять те земли?

— Да, — согласился Олег. — Как проехать так, чтобы долго не блуждать?

Колдунья, Томас предпочитал думать о ней, как о малость помешанной старухе, так проще, сделала вид, что не расслышала. Вместо ответа она быстро выложила на стол большой ломоть ветчины, Олег тут же вытащил нож и аккуратно разрезал тонкими ломтями, еще она подала половинку сырного круга, а сама поставила на огонь небольшой котел, где почти сразу забулькало варево, а по комнате поплыл густой мясной запах.

Олег взялся помешивать, чтобы не подгорело. Старуха проследила придирчиво за ним взглядом, Олег кивнул успокаивающе, и она повернулась к Томасу.

— Благородный рыцарь, — сказала она с едва заметной издевкой, — не изволите ли отведать моей неграмотной стряпни? Мне показалось, что вы проголодались в дороге...

Он с подозрением уставился на свежий душистый сыр с мелкими капельками выпота на блестящей поверхности, на изысканную ветчину, свежий белый хлеб.

— Перекрестить можно?

Она вздохнула.

— Все можно, доблестный рыцарь, но... лучше не надо.

Томас задержал уже поднятую для крестного знамения руку, а Олег сказал от очага предостерегающе:

— Томас, мы в походе. А в походе, как ты помнишь...

— Помню, — проворчал он.

Старуха перевела дыхание, когда Томас опустил руку, а вместо этого достал нож и красиво порезал сыр широкими тонкими ломтями, настолько тонкими, что сквозь них можно было рассматривать узоры на скатерти.

Господь, как молча напомнил ему Олег взглядом, в походе разрешает обходиться без длинных молитв, сарацинам — без намазов пять раз в день, евреям можно есть свинину, в Коране даже есть строка, где Аллах обещает ад тому мусульманину, который откажется есть свинину и умрет от голода, только бы не нарушать закон. Соблюдать ритуалы надо, но вообще-то жизнь дороже, потому строгое соблюдение законов обязательно только в благополучном обществе.

Томас наклонил голову, очень вовремя калика напомнил ему о поправке насчет странствующих и путешествующих, взглядом следил, как старуха посыпала сыр мелко нарезанной зеленой травкой.

— А почему ты здесь? — спросил он. — Все-таки люди селятся поближе к людям.

Она ответила равнодушно: