Возвращение. Танец страсти

Мерседес не хотела возвращаться домой, разве только в самом крайнем случае. Ее семья была очень заметной. И Хавьера в Гранаде не было — лишь одно это заставляло ее принять решение. Мерседес могла надеяться выжить, только оставаясь вне Гранады, и она могла стать счастливой, только найдя любимого. У него были все шансы выжить. Хавьер был моложе и здоровее большинства окружающих ее людей. Если им удалось бежать из Малаги, неужели он не успел?

— Половины членов моей семьи уже нет в Гранаде, — напомнила Мерседес Мануэле. — И я должна разыскать Хавьера. Если я брошу поиски, я его никогда не найду, верно?

Хави скреб палочкой землю, рисуя в пыли зигзаги, не обращая никакого внимания на их разговор. Мерседес взглянула на его темную макушку и погладила по голове. Все, что она могла разглядеть сверху, — это длинные ресницы и чуть торчащий нос-пуговка. Она подняла его на руки и погладила по гладкой щечке. После всех этих дней без всякого мытья кожа малыша оставалась свежей. Держать его на руках было ни с чем не сравнимым удовольствием.

— Знай, мы всегда тебе рады!

— Знаю, знаю...

Она не хотела показаться грубой, но ее единственным желанием было найти Хавьера. Женщина, тело которой она видела висящим на дереве в нескольких километрах от Альмерии, лишилась цели в жизни. У Мерседес цель была.

Как только она помогла устроиться Мануэле и Хави в вестибюле заколоченного досками магазина, где они смогут провести по крайней мере эту ночь, Мерседес отправилась расспрашивать людей.

Она постоянно останавливала прохожих и спрашивала, не видели ли они Хавьера, сотни раз доставая из кармана его фото. Ей даже удалось встретить людей, которым казалось, что они его видели. Этот гитарист был хорошо известен в Малаге, и несколько человек с уверенностью сказали, что видели его перед отъездом, хотя после этого он им не попадался. В какой-то момент ее надежды окрепли, когда кто-то любезно сообщил, что только что видел мужчину с гитарой. Мерседес поспешила в указанном направлении и вскоре увидела спину того, кого ей описали. Ее сердце замерло в груди. Заметив худощавую фигуру человека с потрепанным футляром, она поспешила за ним. Мерседес позвала его, он обернулся. Она тут же поняла, что он не имеет с Хавьером ничего общего. Она стояла лицом к лицу с мужчиной старше пятидесяти. Мерседес извинилась, он пошел прочь. Ее душили слезы разочарования.

Она вернулась туда, где оставила своих попутчиков. Из своего убогого скарба им удалось соорудить уютное гнездышко. Хави уже спал, развалившись на руках у матери. Мануэла дремала, откинув голову на деревянный проем двери. Они оба выглядели такими умиротворенными...

Мерседес побрела дальше, посмотреть, не удастся ли найти немного еды. Она встала в две очереди, но ее постигло лишь разочарование — продукты закончились до того, как подошла ее очередь. Когда, постояв в третьей, она раздобыла несколько граммов чечевицы, это стало настоящей победой.

Когда-то Альмерия была красивым городом, но Мерседес слишком устала, чтобы обращать внимание на красоты, и совершенно не знала, куда идти. Постояв в трех очередях, она абсолютно потерялась во времени. Часов у нее не было, а послеполуденное солнце было плохим подсказчиком. Вероятно, ее не было часа два.

Возвращаясь в центр города, Мерседес услышала вдалеке вой сирены и вскоре после этого взрыв, потом еще один, на этот раз ближе. Над головой пролетел сияющий серебром самолет. Только не здесь! Недолго они пребывали на небесах обетованных.

Подойдя ближе к главной площади, она почувствовала запах гари, а повернув за угол, обнаружила, что движется против течения. Совсем как в тот день, когда она только повстречала эту процессию из Малаги. На этот раз ей пришлось пробираться сквозь толпу. Внутри нее росла паника. С того момента, как она покинула Гранаду, Мерседес еще никогда так не пугалась. Она была даже больше напугана, чем тогда, на дороге. Бегущие люди отпихивали девушку, но она пробиралась сквозь них, направляясь к концу улицы, где смогла остановиться и переждать, пока схлынет поток.

После всех появились раненые. Некоторых вели, некоторых несли, многие остались лежать. Это был лишающий духа и сил молчаливый парад. В конце концов все прошли, исключая нескольких отставших, теперь неподвижных, засыпанных кусками каменной кладки; улица опять была спокойна. Мерседес задрожала от страха. Хотя она представляла, что увидит, когда повернет за угол площади, ее муки лишь усилились, когда она столкнулась с реальностью. Целая сторона улицы ушла в небытие, все здания были разрушены. Не уцелела ни одна стена, ни один столб. Это была груда покореженного металла, из которой торчали погнутые рамы и почерневшее дерево. Все обуглилось и сравнялось с землей. Мерседес вспомнила, что магазин, где Мануэла устроила себе временное убежище, находился в дальнем углу улицы. И она увидела лишь пустое место там, где когда-то стоял магазин.