Возвращение странницы

— Почему же она не сообщила об этом? — взорвалась миссис Смитерс.

К тому времени как сержант Браун повесил трубку, он успел исполниться сострадания к мисс Коллинз. Вероятно, с ней произошло что-то серьезное, если она решилась вывести из себя миссис Смитерс. Он принялся обзванивать лондонские больницы. Ничего не узнав о даме средних лет, в ярко-синем костюме и черной шляпке с букетиком синих цветов, он позвонил в Скотленд-Ярд.

Глава 19

Мисс Силвер была глубоко набожной и искренне благодарила судьбу не только за успехи в профессиональной деятельности, но и за скромный комфорт, который обеспечивала ей эта деятельность. Отчасти причиной ее благодарности было сознание того, что ей дарована привилегия раскрывать коварные замыслы злодеев и служить Правосудию — это слово мисс Силвер неизменно писала с заглавной буквы. Много раз ее вмешательство помогало оправдать невиновных и восстановить их репутацию. Воспоминания об этом доставляли ей удовольствие. В одном из раскрытых ею дел фигурировали Гарт и Дженис Олбани.

На следующий день после поездки в Блэкхит мисс Силвер сидела перед пылающим камином в своей квартире в особняке Монтэгю-Меншинс. Она почти закончила вязать чулок для Джонни Бэркетта, над которым трудилась в поезде вчерашним днем. Сразу после этой пары ей предстояло взяться за следующую: она пообещала племяннице Этель связать целых три пары чулок к Рождеству. Какая удача, что она запаслась этой добротной пряжей еще до того, как была введена карточная система! Мисс Силвер не обладала даром предвидения, но хорошо помнила баснословные цены на одежду во время Первой мировой войны и после нее, и потому заранее приняла меры. Именно поэтому она вязала чулки для Джонни, не мучаясь угрызениями совести оттого, что его братья Дерек и Роджер останутся обделенными.

Не переставая вязать, она окидывала комнату удовлетворенным взглядом. Замечательная комната — комфорт, вкус, уют! В ней преобладал тот оттенок синего цвета, который во времена молодости мисс Силвер называли «павлиньим». Плюшевые, тщательно вычищенные шторы, которые она еще не успела задернуть, ковер с вытертым углом, удачно спрятанным под книжным шкафом, обивка викторианских стульев с гнутыми ореховыми ножками — все было выдержано в одной цветовой гамме. Большой, делового вида письменный стол с двумя тумбами был сработан из той же блестящей желтой древесины, что и стулья, и тот же цвет повторялся в кленовых рамах гравюр на стенах — «Пузыри», «Пробуждение души», «Черный брауншвейгц», «Монарх из Глена». Еще несколько викторианских гравюр украшали спальню, а чтобы избежать однообразия, мисс Силвер время от времени меняла гравюры местами. На каминной и книжной полках, на столе между двумя окнами было расставлено множество фотографий — большинство в серебряных и филигранных рамочках. Детские личики, молодые матери, малыши — мальчики и девочки, между которыми попадались высокие мужчины в форме — иногда родственники, но чаще всего — люди, которые помогали мисс Силвер служить Правосудию, и дети, которые не появились бы на свет, если бы не она. Это была не только галерея портретов, но и послужной список.

Мисс Силвер носила простые домашние платья, свои густые волосы мышиного оттенка она аккуратно заплетала в косу и укладывала на макушке, над завитой челкой, подстриженной по моде, введенной покойной королевой Александрой. После тридцати лет забвения эта прическа пережила мимолетное возрождение десять лет назад и снова канула в Лету, но мисс Силвер хранила ей верность, неизменно пряча волосы под незаметную сетку. Высокий жесткий воротник оливково-зеленого шерстяного платья был заколот по бокам костяными булавками. Длина юбки была вполне благопристойной, но давала возможность убедиться, что у мисс Силвер тонкие изящные щиколотки, облаченные в черные шерстяные чулки, и маленькие ступни в расшитых бисером туфлях, о происхождении которых могла бы рассказать только она сама. Спереди оливковое платье было застегнуто брошью из мореного дуба в виде розы, с жемчужиной в середине. На тонкой золотой цепочке висело пенсне для чтения мелкого шрифта, которым мисс Силвер пользовалась лишь изредка. Пенсне было отведено влево и прикреплено к платью старомодной жемчужной брошью.

Услышав звонок телефона, мисс Силвер повесила чулок для Джонни на подлокотник кресла и направилась к письменному столу. В трубке знакомый голос произнес ее имя.

— Мисс Силвер, это вы? Говорит сержант Эбботт из Скотленд-Ярда. Я хотел бы навестить вас, если можно.

— Разумеется! — радостно отозвалась мисс Силвер.

— Вы позволите приехать прямо сейчас?

— Конечно.