Возвращение русской гейши

— Но я люблю себя, — ответила я, незаметно смахнув слезу.

— Отчего же ты тогда сейчас плачешь, Аямэ? — тихо спросил он. — Ведь ты еще очень молода, но в твоих глазах, я заметил, на самом дне всегда таится грусть.

«Никогда клиент не должен видеть на вашем лице даже намека на мирские заботы», — словно услышала я голос госпожи Цутиды, наставляющей меня.

И сразу попыталась принять безмятежный вид.

— Вам это только показалось, Акира-сан, — нежно проворковала я. — Мои глаза слишком горячи, чтобы вода грусти смогла остудить их.

— Любовь к себе — это умение верить себе и слышать свой внутренний голос, — сказал Акира, — отдавать себе отчет в собственной ценности, прелести, уникальности. В терминах Тантры «любить себя» — это осознавать, что ты заслуживаешь экстатических переживаний и не должна довольствоваться меньшим.

Он замолчал. Я молчала тоже, поняв, что Тантра для меня пока сложна, и просто так, наскоком, я не смогу вникнуть во все эти понятия. К тому же через несколько дней я собиралась уезжать. И это также играло роль в моем настроении.

Акира странным образом почувствовал мой настрой. Он медленно поднялся и помог встать мне.

— Ты можешь вызывать своего шофера, Аямэ, — ласково сказал он. — Мне было необыкновенно приятно провести с тобой этот вечер, но, к сожалению, завтра рано вставать.

Я глянула на него испытующе. По моим меркам я абсолютно провалила этот вечер как гейша. Но Акира казался искренним.

— Мне бы хотелось после твоего возвращения продолжить, — добавил он. Потом засмеялся и хитро на меня посмотрел, быстро проговорив: — Если, конечно, милую Аямэ еще будет интересовать тантрический секс.

О, быстротечность!
На изголовье случайном
В дреме забывшись,
Смутною тенью блуждаю
На тропе сновидений.

Сикиси — Найсинно

Спала я после посещения Акиры ужасно. Меня мучили кошмары. Я ясно видела лицо моего заклятого врага Степана, который в моем сне был охранником, караулившим меня и Лизу в той комнате. Он вначале на моих глазах насиловал Лизу, а я не могла двинуться с места, словно парализованная. Потом он приблизился ко мне, навалился и начал душить. Я извивалась, кричала, пыталась вырваться. Но Степан только смеялся и шипел мне в ухо:

— Когда же ты сдохнешь, сучка? Когда же ты отправишься в ад вслед за своим дружком?

Он начал рвать с меня трусики, я заорала изо всех сил и… проснулась.

Быстро сев на постели, я вначале ничего не понимала, только ощущала беспредельный ужас. Сердце колотилось невыносимо сильно, и я задыхалась. Наконец, осознав, что я в своей квартире и это был всего лишь сон, я встала и побрела на кухню. Включив свет, налила себе водки, села за стол и уставилась невидяще в белую дверцу холодильника. Пальцы дрожали, я никак не могла успокоиться.

«Мать Степана, когда я позвонила ей прошлым летом, сказала, что он уехал в Токио на год, — лихорадочно думала я. — Значит, он должен вернуться примерно через месяц, если, конечно, не продлит контракт. Ужас! Я как раз приеду из отпуска».

Я залпом выпила ледяную водку. Потом налила еще и пошла с рюмкой на балкон.

Дом, в который я недавно переехала, был сталинским. Я выбрала квартиру на четвертом этаже с огромной квадратной лоджией, напоминающей террасу, прикрытую высокой полукруглой аркой. Лиза устроила здесь что-то типа зимнего сада. У меня имелся даже маленький водоем, сложенный из натурального камня. Посередине располагался каскадный фонтанчик. Это также была идея Лизы. И я полюбила сидеть возле воды на пластиковом диване, плотно заложенном гобеленовыми подушечками. Обилие цветущих растений — здесь стояли горшки с розами, геранью, какой-то разновидностью вьюнка с очень крупными фиолетовыми колокольчиками — радовало глаз, а мелодичное беспрерывное журчание воды необычайно успокаивало. Июнь в этом году был сухим и жарким, ночи баюкали мягким ласковым теплом, и я часто засиживалась здесь допоздна.

Я уселась на диван и включила фонтанчик. Лиза придумала для него красивую разноцветную подсветку. Я смотрела на переливающиеся струйки и пила водку маленькими глотками. Цветы пахли тонко и сладко. На улице было достаточно тихо. Моя квартира располагалась недалеко от метро «Аэропорт», и этот район оказался спокойным и для Москвы, в принципе, малолюдным. Потом я уже сообразила, что он застроен в основном сталинскими домами, разделенными просторными дворами и широкими улицами. И именно это обусловливает его малолюдность. В так называемых «спальных» районах, густо заставленных высотками, плотность населения была, несомненно, намного выше.

Я постепенно расслабилась. Возвращаться в спальню не хотелось, и я улеглась прямо здесь, прикрывшись вязаным шерстяным пледом. Неожиданно вспомнила мой вечер с Акирой и невольно улыбнулась. Этот молодой мужчина был мне симпатичен и вызывал любопытство.

«Нужно обязательно встретиться с ним, когда я вернусь из отпуска», — подумала я и закрыла глаза.