Возвращение Орла. Том 2

– Эк… – Николаич с удовольствием крякнул, – и как всё ложится!

– А Волга весь этот золотой век так и называлась: полностью, как главная артерия, – Ганга, но уже с царственной приставкой Ра. Ганга-Ра. Второе имя Оки, Ямуна, забылось, ушло вместе с будущими индусами-зябликами, Ока осталась, как и прежде, Окой, очень удачное имя, фокусное слово для большой воды, глаза-взгляда, дома-родины и старшинства: океан, око, санскритский окас, во всей Европе вода – ак(в)а, а во всей Азии к старшим мужчинам – приставка «ака»: Рустам-ака, Джамшит-ака, скажи Ген, ты же там бывал… И скорее всего, тогда слово Ока было мужским, означавшим старшую живоносную силу, то есть было в каком-то смысле – а может быть, в самом прямом – синонимом слова Орёл, Батыр-ака. Поэтому и один из первых крупных притоков – Орёл маленький, Орлик. То есть здесь, в самом плодородном, центральном, магическом месте и образовалась троичная именная матрица, в которую вмещалась вся сакральность земли и жившего на нём народа, своего рода троица, три в одном – сын-отец-дед, отец-сын-святой дух, тропа-дорога-путь. Молодого Орлика, которому принадлежит будущее, Орёл-ака, который Ока, выводит на Путь, к главной реке с именем Ганга-Ра. Орлик – Ока – Ганга-Ра. И так через всю евразийскую ширину, на равных расстояниях друг от друга, как крепости памяти, как печати на договоре между Землёй-матушкой и поселёнными на ней людьми: Орлик – Орёл-Ока – Ганга-Ра. И во что бы то ни стало эту матрицу надо было сохранить – навсегда, для потомков, которые должны будут в тяжёлую годину из неё силу черпать, и когда враги ли, иные племена, всё переназовут или исковеркают, чтобы лишить потомков силы предков, можно послать в прошлое ведающего гонца, чтобы он матрицу отыскал, прочитал и вернул земле и людям смысл.

– А в индийский Ганг никакая Ока с Орликом не впадает?

– Может быть. Только в него должна впадать Ямуна…

– С Ямунёнком.

– Да и зачем нам пока Индия? Я же говорю: в саянскую Оку впадает Орлик. Заметьте, у всех остальных притоков имена аборигенские, а Орлик и Ока – русские.

– Жалко, впадают они не в Волгу.

Тут уже Аркадий вскипел:

– Да при чём тут Волга?.. То есть как это не в Волгу? Я же говорю: Орлик – Ока – Ганга-Ра!

– Ну и что ты заладил: Ганга-ра, Ганга-ра…

И тут до Семёна дошло. До всех дошло. Все разом замолчали и переводили взгляд друг на друга, как заумные мудрецы, не заметившие отгадки перед собственным носом.

– Ганга-Ра – Ангара?

– Ангара – Ганга-ра!

– Слава тебе, господи, догнали! – выдохнул с облегчением Аркадий. – «Г» на выдохе не слышна, да за тысячи лет с потерей первоначального смысла кто её будет фиксировать? Тем более что сказочно звучит и без «г».

– Это без «б»!

– А все местные легенды про сбежавшую байкальскую дочь – это уже после, после, после, как и воеводы с топором во всех Орлах и Орликах.

– Слушай, Аркадий, а может, саянские имена были первыми, а у нас – дубликат? – Николаич проверял какую-то свою мысль.

– Нет, нет! Анга-Ра – текущая к солнцу, а это только Волга. Вся Сибирь течёт от солнца. Именно эти называтели шли отсюда туда.

– А может быть, ещё раньше пришли оттуда сюда, а потом просто вернулись на прародину?

– Может быть, но это во времена совсем доисторические, доганговские. Но в эпоху Ганга-Ра однозначно шли отсюда. Все Ганги – от наших судоходных, скажем так, речек, в честь их.

– И индийский Ганг?

– В первую очередь. И главные их боги – нашенские, только раздетые до набедренных повязок.

– Так уж и все? А Ганеша?

– Что Ганеша? Первый Ганеша был нарисован в Каповой пещере опять же на Южном Урале, от твоей башкирской Оки недалеко, только там он, понятно, был с головой мамонта. Словом, пришли и назвали всё, как дома. Это же так понятно! Ганга-Ра. В именах – сила, настоящие, ратифицированные там, – ткнул пальцем в небо, – имена меняют только предатели.

– Но-но-но! Хватил! Мы что, кроме Николаича, все предатели?

– Получается. А в старину, видно, с этим строго было: тут Новгород – там Новгород, там Ростов – тут Ростов, тут Галич – там Галич.

– Да, Галич – там.

– Зазеркалье! Даже – заамальгамье! Мало того, что поменяли имена – Свердлов, Сталин, Ленин… ещё и сами имена липовые. Ложь на ложь.

– «Два минуса умножь – получишь плюс, а ложь на ложь всего лишь ложь в квадрате, законы разные у чисел и у муз: мы множим маски, значит, души тратим».

– Сон, гипноз какой-то! Вся страна переназвана кличками убийц. Как в 770-х … Сто пятьдесят лет прошло, и снова перелицевали страну.

– Кроме рек, кроме рек!

– Всё равно фантасмагория. Колдовство. Это как поверх «Утра в сосновом лесу» нарисовать одним цветом пьяного медведя в клетке зоопарка. Кафка.

– Кафка – дитё. Горький Кафка. Горький Толстый Кафка. Сухово-Кобылин.

– Кобылин и Костылин… а также Застылин, Остылин и Пустылин. Здесь без аквадента свихнёшься.

– Пьяный медведь… Только его поверх другого «Утра» рисовали – стрелецкой казни, а стрелецкую казнь уже по сосновому лесу.

– А сосновый лес по берёзовой роще.

Как тут было не выпить…