Читаем Возвращение на Арвиндж полностью

– Айда! Зараз мы ее с толкача.

Не дожидаясь меня, он соскочил с машины. Еще не понимая его идеи, но уже проникаясь надеждой, я последовал за ним.

Коля стоял у кормы машины и с нетерпением дожидался меня. Парень он был немаленький, хотя на характеристику «шкаф» не тянул, просто, что называется, среднего телосложения. Но в данной ситуации, в смысле толкания машины, он выглядел просто карликом. Корма бээмпэшки возвышалась над ним постаментом огромного памятника.

– Давай сюда, – махнул он рукой, – толкаем ее к уступу. Подкатим, я залезу, ты столкнешь, я воткну передачу. Заведем!

Я посмотрел вдоль борта машины в направлении предполагаемого движения. До края террасы было метров двадцать пять – тридцать. И хотя поверхность имела небольшой уклон в нужную сторону, прокатить машину на такое расстояние представлялось мне делом абсолютно нереальным.

– Ну, чего ты глядишь? Толкаем! – торопил Коля.

От тоски и грусти не осталось и следа, он был весь – действие. Бил копытом, как застоявшийся конь. Торопыга.

Мы уперлись руками в двери десанта. Одно только прикосновение к броне позволяло почувствовать огромную тяжесть этой махины и ничтожность наших возможностей. Под руками была стена.

– И-и-и! Раз!!! – скомандовал Коля.

Мы налегли изо всех сил. С таким же успехом можно было упираться в соседнюю гору.

– ….!!! – смачно выругался Коля. – Забыл с ручника снять!

Он вихрем взлетел на броню, мигом вернулся.

– Давай! Налегаем!!!

Упершись руками в двери, мы вытянулись почти горизонтально. Подошвы ботинок медленно пахали в каменистом грунте внушительные борозды, но сквозь шуршание породы мне почудился металлический лязг, и показалось вдруг, что машина дрогнула. В этот момент земля выскользнула у меня из-под ног. Падая, я мельком глянул на друга. Лицо его было темно-малиновным и напоминало раскаленную плиту печки, которую мы топили в кубрике. Вздувшаяся на шее вена была толщиной с палец, голые по локоть руки опутаны напряженными до предела жилами. Весь его вид просто орал о том, что машине придется покориться человеку.

Увидев, что я упал, Коля мгновенно сбросил напряжение. Шатаясь, он шагнул ко мне и опустился на землю. После неимоверного усилия я не мог даже шевельнуться. Воля не просто ослабла, а растаяла, словно дымок от сигареты под порывом ветра. Предприятие казалось совершенно бессмысленным. Умнее будет собрать остатки сил, влезть на броню, занять место в башне и приготовиться отбывать атаку. В конце концов наши не могли быть слишком далеко. Услышав пушечную стрельбу и пулеметные очереди, кто-нибудь непременно ринется на помощь. Может быть, продержимся? Малодушную мысль о том, чтобы начать стрельбу прямо сейчас и тем самым вызвать подмогу, я отогнал. Броня пришла сюда не на учения. Если все бросятся к нам на выручку, пехота останется без прикрытия, и если ее начнут долбить на отходе… Нет. Паниковать раньше времени и звать на помощь просто от страха мы не имели никакого права.

Пока мои мысли вяло текли в этом направлении, Коля успел отдохнуть и был снова готов к действию.

– Зараз! – кивнул он мне и исчез за машиной.

– Вставай, другий раз спытаем, – воскликнул он, появляясь снова с какой-то длинной железякой в руках.

– Брось, Шеф, не сдвинем мы ее. В этой дуре четырнадцать тонн!

– Я тоби шо казав! Пийдэ, як миленька! – уверенно заявил он. – Подъем, Мазила! Давай, бача! В школе учитель балакал, шо який-то древний грека пужал землю перевернути, колы рычагу подходяшу мае. Ось он, рычаг! – Коля потряс над головой длинной монтировкой.

Его уверенность взбодрила меня. Я поднялся и заглянул за угол машины, где он колдовал со своим рычагом. Оказалось, Коля прилаживает монтировку в заднюю зубчатку, натягивающую правую гусеницу.

– Айда! – скомандовал Коля, всем весом налегая на монтировку.

Упершись в бронированную дверь, я тоже налег изо всех сил, припоминая другого персонажа древних мифов. Тот был обречен вечно вкатывать камень на вершину тамошней горы. Сейчас меня пронзило новое понимание этой, на первый взгляд, незатейливой истории, и стало нестерпимо горько за его судьбу.

И вдруг машина двинулась. Невероятно, но она медленно поползла вперед, с хрустом давя гусеницами камешки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Горячие точки. Документальная проза

56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585
56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585

Вещь трогает до слез. Равиль Бикбаев сумел рассказать о пережитом столь искренне, с такой сердечной болью, что не откликнуться на запечатленное им невозможно. Это еще один взгляд на Афганскую войну, возможно, самый откровенный, направленный на безвинных жертв, исполнителей чьего-то дурного приказа, – на солдат, подчас первогодок, брошенных почти сразу после призыва на передовую, во враждебные, раскаленные афганские горы.Автор служил в составе десантно-штурмовой бригады, а десантникам доставалось самое трудное… Бикбаев не скупится на эмоции, сообщает подробности разнообразного характера, показывает специфику образа мыслей отчаянных парней-десантников.Преодолевая неустроенность быта, унижения дедовщины, принимая участие в боевых операциях, в засадах, в рейдах, герой-рассказчик мужает, взрослеет, мудреет, превращается из раздолбая в отца-командира, берет на себя ответственность за жизни ребят доверенного ему взвода. Зрелый человек, спустя десятилетия после ухода из Афганистана автор признается: «Афганцы! Вы сумели выстоять против советской, самой лучшей армии в мире… Такой народ нельзя не уважать…»

Равиль Нагимович Бикбаев

Военная документалистика и аналитика / Проза / Военная проза / Современная проза
В Афганистане, в «Черном тюльпане»
В Афганистане, в «Черном тюльпане»

Васильев Геннадий Евгеньевич, ветеран Афганистана, замполит 5-й мотострелковой роты 860-го ОМСП г. Файзабад (1983–1985). Принимал участие в рейдах, засадах, десантах, сопровождении колонн, выходил с минных полей, выносил раненых с поля боя…Его пронзительное произведение продолжает серию издательства, посвященную горячим точкам. Как и все предыдущие авторы-афганцы, Васильев написал книгу, основанную на лично пережитом в Афганистане. Возможно, вещь не является стопроцентной документальной прозой, что-то домыслено, что-то несет личностное отношение автора, а все мы живые люди со своим видением и переживаниями. Но! Это никак не умаляет ценности, а, наоборот, добавляет красок книге, которая ярко, правдиво и достоверно описывает события, происходящие в горах Файзабада.Автор пишет образно, описания его зрелищны, повороты сюжета нестандартны. Помимо военной темы здесь присутствует гуманизм и добросердечие, любовь и предательство… На войне как на войне!

Геннадий Евгеньевич Васильев

Детективы / Военная документалистика и аналитика / Военная история / Проза / Спецслужбы / Cпецслужбы

Похожие книги

1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное