Возвращение на Арвиндж

– Та не шугайся, – раздался рядом голос Антона, – то минометный по нужде пишов. До него тильки зараз дошло, что я учора мог с автомата вдарить, от и пробрало.

Когда у Тохи было хорошее настроение, он начинал мешать русскую речь с украинской. А так как хорошее настроение было у него почти всегда, изъяснялся он большей частью на такой прикольной тарабарщине, что Андрей не всегда успевал мыслью за его пассажами. Ему сразу стало спокойнее, когда он понял, что друг Тоха снова балагурит, и он включился в игру:

– А ты че, Тох, с тех пор караулишь его? А разбор на утро решил оставить? Я-то думал ты его еще ночью прирезал.

– Та, нехай живэ. То ж он сдуру у свару полез. Шо мне с ним делыти? Было б шо, он бы зараз вже удавывся. Айда из хаты на улицу, а то здесь вонь така, шо померти можно.

Солнце было еще не высоко и не успело прогреть воздух, но уже сейчас можно было понять, что денек будет жарким. Андрей огляделся вокруг. Он первый раз был днем на сарипульской точке и теперь с интересом рассматривал ее устройство. Несколько разрозненных дувалов, сложенных из плоских камней, отгораживали территорию со стороны реки и дороги. Ближе к мосту дувал становился сплошным, а на самом углу возвышалась небольшая, в полтора человеческих роста, вышка. На другом берегу реки, немного левее моста, в зелени садов укрылся небольшой кишлак Ардар, вполне мирный, так что оттуда обстрелов не ждали и забор сплошняком не строили. А вот горы правее кишлака, вправо от моста, видимо, грозили неприятностями, потому что на сплошное укрепление сил не пожалели, даже вышечку поставили. На ней, под плоской крышей из веток, присыпанных землей, в ленивой позе дремал часовой, скорее всего дед или даже дембель. Небось, проспал всю ночь, предоставив молодым мерзнуть и трястись от страха в темноте, а сам вышел на пост, когда уже рассвело, и теперь нежится, подремывая, в лучах еще нежаркого солнышка.

Повернувшись спиной к реке, Андрей посмотрел на север, где в километре примерно начинался подъем в гору, которая отделяла Крепость от сарипульской точки. На этом направлении дувалов не было, только уже по западной стороне, вдоль дороги на подходе к мосту, стоял короткий заборчик и еще одна вышка. С севера же точку защищала ломаная линия окопов, а за ней в неглубокой лощинке бежал небольшой арычок, по берегу которого росли молодые деревца. Возле арыка уже умывались солдаты, и Тоха с Андреем направились к ним.

– А чего, мин у вас тут нет, что ли? – поинтересовался Антон у солдата, сидевшего, свесив ноги в окоп, спиной к арыку. Судя по валявшемуся рядом с ним автомату, это тоже был часовой.

– Да не, не бойтесь. Мины у нас за ручейком. А здесь у нас умывальник.

– Хорошо устроились. И персиков, наверное, хватает, – продолжал Антон, кивая на деревья у воды.

– Да не, мало было. Деревца молодые еще, всего-то по десятку и было на каждом. Дак наши молодые порвали их еще зелеными. Все сожрали, шакалы. Потом такая дрисня их прохватила, о-го! Одного даже в полк возили, думали, может, холера.

– А, всегда так, – сплюнул на землю Антон. – Молодые – они же и зеленые. Что вы себе персиков не нашли в Ардаре?

– Да нам чего искать, бабаи сами приносят. Только жалко. Хотели своих поесть, собственных. Говорят, деревья эти, персики и орехи грецкие, наши ребята сажали, которые первыми сюда вошли и точку выставили. Так что это, считай, наши, советские персики. Вот мы и ждали их поесть. А они… Шакалы и только. Откумарили их, конечно, чтоб не крысятили больше и дрянь не жрали. А толку-то что? Ты ж знаешь, до года, сколько молодого ни бей, он все рано жрать хотеть не перестанет.

Часовому, видимо, было скучно, и он решил продолжать разговор как можно дольше, но Андрею вдруг очень захотелось ополоснуть лицо водой из арычка, и он, обрывая завязавшуюся беседу, сказал:

– Ты давай, боец, хорошенько смотри, а не языком ляпай. Сам-то неделю, как молодым перестал быть. Тут «дедушки» Советской Армии умываться идут! Обеспечь прикрытие на случай внезапного нападения духов, – и повернувшись к Антону, добавил: – Погнали, Тоха.

Вода была совсем прозрачная, очень холодная и свежая, так что они долго и с наслаждением умывались, пили и снова полоскали лица. Потом Тоха ушел готовить жратву, а Андрей решил немного посидеть на берегу, покурить.

Маленький, не больше метра шириной, арычок в этом месте изгибался дугой и мелел на плесе. На мелководье, прямо у ног Андрея, забавно кружились песчинки, подскакивая и образуя кое-где маленькие подводные вихри. В воде отражалось бездонное синее небо и желтеющие листья деревьев. Немного прищурив глаза, можно было легко принять отраженные водой листья ореха за ясеневые, которые так прозрачно-нежно желтеют в октябре в Москве.