Читаем Возвращение на Арвиндж полностью

Володька прикурил, сделал глубокую затяжку, передал сигарету. Затянувшись, Андрей сразу почувствовал привычный приход – со лба на глаза накатила мягкая тяжелая волна, в голове что-то перевернулось, и, когда он, передав сигарету Тохе, глянул на мир, тот был уже другим. Тихая южная ночь, полная крупных звезд, ласково обнимала уютную «точку», где остановилась на ночь усталая рота. Мирно мерцали угли в очаге под навесом, отбрасывая тусклый красноватый отблеск на лица друзей, стоящих рядом. Тоха, сосредоточенно и глубоко затягиваясь сигаретой, смотрел на Андрея понимающим взглядом, слегка тронутым улыбкой. Андрей снова принял обошедшую круг сигарету, но на этот раз дым показался ему злым и противным. Закашлявшись, он отошел от ребят и присел на землю, привалившись к холодным камням стенки. От чарса веселее не стало, только ломило левый висок и добавляло мрачной безысходности мыслям. «Вот и пришли. Живы на этот раз. Убит всего один. Много или мало? А сколько еще таких разов предстоит впереди? Кто…» Но дальше эту мысль думать было нельзя. Никто никогда не предупреждал его об этом, но он почему-то сам твердо знал, что такую мысль нельзя пускать в голову.

Огонек сигареты то разгорался яркой оранжевой звездочкой, то притухал, почти теряясь в отблесках углей. Ребята курили молча, не было обычных смешков и громких спотыкающихся голосов. Андрей из темноты неотрывно, завороженно следил за огоньком, описывающим сложные траектории. Но вот он развалился на каскад тяжелых, крупных искр и погас. Кто-то неловко стряхнул пепел и испортил пятку косяка, понял Андрей. Двое ребят повернулись и побрели к кубрику, а Тоха подошел и опустился на землю рядом. Они долго сидели молча и глядели в темноту пустыми невидящими глазами. Головы тоже были пустыми, а тело казалось Андрею невесомым.

– Может, покурим, Андрюх? – наконец очнулся Тоха.

– Давай покурим, – нехотя отозвался тот. Курить ему не хотелось, во рту и так было мерзко, но он все равно закурил. Время тянулось липкой темной массой, не отмеченное ничем, кроме движения звезд по небосклону. Они молча делали по две затяжки и передавали друг другу сигарету. Наконец Тоха резко отбросил окурок в сторону.

– Надо бы пожрать, – уныло проговорил он.

– Наверное, – ответил Андрей.

Тоха поднялся и побрел к кубрику. Вскоре он вернулся с мешками, бросил их на землю рядом с Андреем и стал неторопливо развязывать узел. Порывшись внутри, он вытащил какую-то банку, повертел ее в руках, пытаясь в тусклом свете разобрать надпись. Он так забавно наклонял голову, стараясь повернуть банку надписью к отсветам очага и не создавать головой тень, что Андрею вскоре стало смешно и жалко друга. Он улыбнулся и проговорил:

– Да брось ты, Тоха. Какая разница? Вскрывай, что ли. Тоха вытянул из кармана складной нож и открыл его.

В темноте слабо сверкнуло лезвие, и Андрей невольно бросил взгляд на него. Даже в темноте он сразу узнал ножик. Тот самый, что резал край одеяла, на котором несли с вершины Сулбекова. Тошнота подступила к горлу и пришлось отвернуться, чтобы не видеть, как Тоха, придерживая левой рукой лезвие, ударом ладони вгоняет нож в крышку стоявшей на земле банки. Послышался металлический скрежет вскрываемой жести.

– Ешь, давай. – Он протянул Андрею банку и ножик. – Или, может, подогреем на углях?

– Да ну его… – ответил Андрей.

Преодолевая тошноту, он принялся ковырять лезвием в банке, пытаясь зацепить кусок консервированной пищи. Наконец ему удалось донести до рта непонятный комок, и, сняв его зубами, он принялся жевать, не чувствуя вкуса. Как ни странно, но почти сразу тошнота прошла, и холодная каша с волокнами мяса показалась такой вкусной, что он очень быстро и аккуратно отрезал еще один внушительный ломоть в углу банки и, отправив его в рот, вернул банку и нож Антону.

Тоха скупыми точными движениями извлекал из банки куски каши и закидывал их в рот. Вскоре он протянул банку Андрею, но тот отрицательно мотнул головой.

– Добивай, я не хочу больше.

Тоха быстро доскреб банку, отшвырнул ее под навес.

– Спать надо идти, – проговорил он, поднимаясь на ноги. Вытер лезвие о низ хэбэшки, сложил и убрал нож в карман.

Андрей молча поднялся, привычно поискал глазами автомат, не найдя, вспомнил, что бросил его в кубрике, и тогда подхватил мешок и поплелся следом за Антоном. Войдя в кубрик, они отодвинули стол поближе к нарам, освобождая себе место.

– Все, спим, – скомандовал сам себе Андрей.

Он развязал тесемки жилетки с магазинами и, встряхнув плечами, дал ей упасть под ноги. Расстегнув на боках липучки бронежилета, стащил его через голову и грохнул на пол рядом с автоматом, поглядел на Тоху, который стаскивал с себя два бронежилета, свой и Сулбековский, подогнул колени и рухнул в угол. Последнее, что он услышал, был звук упавшего рядом Тохиного бронежилета. Он заснул раньше, чем Антон улегся рядом.

Утро ворвалось в кубрик вместе со скрипнувшей дверью и полоснуло ярким солнечным лучом по полу возле спящих солдат. Андрей мгновенно проснулся и, еще ничего не соображая, ухватил лежавший рядом автомат и начал подниматься с пола.

Перейти на страницу:

Все книги серии Горячие точки. Документальная проза

56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585
56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585

Вещь трогает до слез. Равиль Бикбаев сумел рассказать о пережитом столь искренне, с такой сердечной болью, что не откликнуться на запечатленное им невозможно. Это еще один взгляд на Афганскую войну, возможно, самый откровенный, направленный на безвинных жертв, исполнителей чьего-то дурного приказа, – на солдат, подчас первогодок, брошенных почти сразу после призыва на передовую, во враждебные, раскаленные афганские горы.Автор служил в составе десантно-штурмовой бригады, а десантникам доставалось самое трудное… Бикбаев не скупится на эмоции, сообщает подробности разнообразного характера, показывает специфику образа мыслей отчаянных парней-десантников.Преодолевая неустроенность быта, унижения дедовщины, принимая участие в боевых операциях, в засадах, в рейдах, герой-рассказчик мужает, взрослеет, мудреет, превращается из раздолбая в отца-командира, берет на себя ответственность за жизни ребят доверенного ему взвода. Зрелый человек, спустя десятилетия после ухода из Афганистана автор признается: «Афганцы! Вы сумели выстоять против советской, самой лучшей армии в мире… Такой народ нельзя не уважать…»

Равиль Нагимович Бикбаев

Военная документалистика и аналитика / Проза / Военная проза / Современная проза
В Афганистане, в «Черном тюльпане»
В Афганистане, в «Черном тюльпане»

Васильев Геннадий Евгеньевич, ветеран Афганистана, замполит 5-й мотострелковой роты 860-го ОМСП г. Файзабад (1983–1985). Принимал участие в рейдах, засадах, десантах, сопровождении колонн, выходил с минных полей, выносил раненых с поля боя…Его пронзительное произведение продолжает серию издательства, посвященную горячим точкам. Как и все предыдущие авторы-афганцы, Васильев написал книгу, основанную на лично пережитом в Афганистане. Возможно, вещь не является стопроцентной документальной прозой, что-то домыслено, что-то несет личностное отношение автора, а все мы живые люди со своим видением и переживаниями. Но! Это никак не умаляет ценности, а, наоборот, добавляет красок книге, которая ярко, правдиво и достоверно описывает события, происходящие в горах Файзабада.Автор пишет образно, описания его зрелищны, повороты сюжета нестандартны. Помимо военной темы здесь присутствует гуманизм и добросердечие, любовь и предательство… На войне как на войне!

Геннадий Евгеньевич Васильев

Детективы / Военная документалистика и аналитика / Военная история / Проза / Спецслужбы / Cпецслужбы

Похожие книги

1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное