Возвращение короля

Глава четвертая ОСАДА ГОНДОРА

Пипина разбудил Гэндальф. В доме горели свечи, потому что через окна просачивался только мутный полумрак. В воздухе парило, как перед грозой.

— Который час? — спросил, зевая, Пипин.

— Третий, — ответил Гэндальф. — Пора вставать и одеваться, тебя зовет Наместник. Приступай к своим новым обязанностям.

— Там меня накормят?

— Нет, но я кое-что тебе припас, до полудня обойдешься. Получен приказ беречь продукты.

Пипин грустно посмотрел на маленькую горбушку хлеба и совершенно недостаточную, по его мнению, порцию масла рядом со стаканом жидкого молока.

— И зачем ты меня сюда привез! — вздохнул он.

— Ты прекрасно знаешь, зачем, — отрезал Гэндальф. — Чтобы уберечь тебя же от худших бед. Так что, если тебе здесь не нравится, вспомни, что это несчастье ты накликал сам.

Пипин замолчал.

Когда хоббит вошел вслед за Гэндальфом в сумрачный Башенный Зал, Денэтор уже сидел там; можно было подумать, что он не сдвинулся с места со вчерашнего дня. «Как старый терпеливый паук», — подумал Пипин.

Наместник указал Гэндальфу на кресло, а стоявшего рядом хоббита словно не заметил. Наконец, он сказал:

— Ну, господин Перегрин, я надеюсь, что вчерашний день ты провел с пользой и удовольствием? Боюсь только, что питание у нас, по твоим понятиям, слишком скромное.

Пипина неприятно поразило, что Наместник каким-то образом угадал его мысли, но он промолчал.

— Что ты хочешь делать у меня на службе?

— Я думал, Повелитель, что ты сам определишь мои обязанности.

— Так и будет, но сначала я должен определить, на что ты годишься, — ответил Денэтор. — Я скорее это узнаю, если оставлю тебя при себе. Мой дворцовый оруженосец как раз попросил отпустить его в отряд воинов, охраняющих стены города, так что я временно беру тебя на его место. Будешь мне прислуживать, ходить по поручениям и развлекать беседой, если война оставит мне свободное время. Петь умеешь?

— Конечно, — ответил Пипин. — То есть пою неплохо в своем кругу, но у нас в Хоббитшире не знают песен, подходящих для исполнения во дворцах, тем более в такое трудное время, государь. В наших песнях не бывает ничего страшнее дождика, а чаще всего мы поем о чем-нибудь веселом, чтобы можно было посмеяться, и еще о еде и питье.

— Почему же эти песни не подойдут для моего дворца в такое время? Мы долго жили под угрозой Мрака, тем охотнее послушаем эхо из страны, не тронутой бедами. Может быть, они помогут нам понять, что не напрасно мы тут стояли на страже, ведь иной благодарности за свои труды мы вряд ли дождемся.

Пипин помрачнел. Его не привела в восторг мысль об исполнении хоббичьих песенок Наместнику Минас Тирита, особенно тех шутливых, которые он лучше всего знал. Они ему казались слишком простецкими для такой торжественной обстановки. Но на этот раз он был избавлен от трудного испытания: Денэтор пока не просил его петь. Наместник обратился к Гэндальфу, расспрашивая его о рохирримах, об их намерениях и о положении королевского племянника Эомера. Пипин не успевал удивляться, откуда Денэтор, наверняка много лет не покидавший своей страны, столько знает о народе, живущем далеко от его столицы.

Во время беседы, будто невзначай, Денэтор снова заметил присутствие хоббита и услал его:

— Иди в оружейню, — сказал он, — получишь там одежду и доспехи, как все, кто несет службу в Башне. Все должно быть готово, я вчера отдал приказ. Переоденься и возвращайся.

Всё действительно оказалось готово, и вскоре Пипин увидел себя в необычном наряде — черное и серебряное. Кольчужка была черной, как агат; высокий шлем с обеих сторон украшали небольшие вороненые крылья; надо лбом была серебряная звезда, вписанная в круг. Поверх доспехов надевалась короткая черная куртка с вышитым на груди гербом, изображающим серебряное дерево. Старую одежду хоббита свернули и отнесли на склад, из нее ему разрешили взять лишь серый плащ, но надевать его можно было только в свободное от службы время. Пипин, конечно, не ведал о том, что в этой одежде он и вправду стал похож на князя невысокликов, Эрнил-и-Ферианнат, как его прозвали в Гондоре. Сам он чувствовал себя очень неловко и подавленно от всей этой мрачности.

Наступившая темнота его угнетала. Целый день было хмуро. От бессолнечного рассвета до вечера мрак все густел, у горожан сердца сжимались от страшных предчувствий. Из Страны Тьмы на запад медленно ползла на крыле войны огромная туча, поглощая свет. Внизу пока было тихо, как перед грозной бурей. Долина Великого Андуина ждала.

Около одиннадцати часов Пипина ненадолго отпустили со службы, он вышел из Башни поискать еды и питья, а заодно развеяться и сократить тягостное время ожидания неизвестно чего.

В солдатском погребке он опять встретил Берегонда, только что вернувшегося с Пеленнора, куда он ходил с поручением к охранникам Дамбы. Опять они поднялись вдвоем на стену, потому что в башнях Пипин чувствовал себя как в тюрьме, и даже сели в той же самой нише, обращенной на восток, где подкреплялись и беседовали за день до этого.