Возвращение короля

Когда он говорил о встрече с Фродо и его верным слугой, а потом о событиях в Эннет Аннон, Пипин заметил, что руки Гэндальфа, впившиеся в кресло, дрожат. Сейчас это были белые руки очень старого человека, и хоббит внутренне тоже задрожал, поняв, что Гэндальф — сам Гэндальф! — взволнован и, может быть, боится. В комнате было душно и тихо. Когда Фарамир рассказывал, как расстался с путниками, решившими идти на перевал Кирит Унгол, голос его дрогнул, рыцарь качнул головой и вздохнул. Гэндальф сорвался с места.

— Кирит Унгол? Долина Моргул?! — воскликнул он. — Когда это было, Фарамир? Скажи точнее, когда ты с ними простился?

— Мы расстались утром два дня тому назад, — ответил Фарамир. — Если они действительно пошли прямо на юг, то до Моргульской долины им оставалось пятнадцать гонов, а оттуда еще пять — на восток до проклятой башни. Самым быстрым ходом они смогли преодолеть это расстояние за два дня, а может быть, еще находятся в пути. Я понимаю, чего ты боишься. Но к наступившей Тьме они непричастны. Мрак начал сгущаться еще вчера, и за ночь весь Итилиэн погрузился во тьму. Враг давно готовил нападение на нас, и ясно, что час своего выступления он назначил раньше, чем я отпустил этих путников.

Гэндальф взволнованно ходил по комнате.

— Утром два дня назад, почти три дня в пути! Как далеко отсюда до места, где вы расстались?

— Около двадцати пяти гонов по прямой, птичьим полетом, — ответил Фарамир. — Но я не мог прибыть раньше. Вчера к вечеру я привел отряд на длинный остров Кайр-Андрос, где у нас постоянный пост. Там держат лошадей. Когда начала ползти Тьма, я понял, что надо спешить, и поэтому с острова поехал с тремя всадниками, у которых были свежие кони, а отряду отдал приказ идти на юг, чтобы укрепить охрану Брода под Осгилиатом. Надеюсь, я не совершил ошибки? — спросил он, глядя на отца.

— Ошибки? — крикнул Денэтор, вдруг сверкнув глазами. — Зачем ты спрашиваешь? Ты военачальник, отряд полностью в твоем распоряжении. Ты хочешь услышать, что я думаю о других твоих поступках? При мне ты ведешь себя смирно, но уже давно ты выслушиваешь мои советы и идешь своим путем. И я видел, как ты не сводил глаз с Мифрандира, в его лице находя подтверждение тому, правильно ли представил все события и не слишком ли много сказал. Мифрандир давно овладел твоим сердцем. Да, сын мой, твой отец стар, но старость пока не помутила его разум. Я еще хорошо вижу и слышу, о чем ты промолчал или не договорил. Я знаю разгадку многих тайн. Горе мне, горе, что я потерял Боромира!

— Чем я тебе не угодил, отец? — спокойно спросил Фарамир. — Меня мучает то, что я не знал твоей воли и вынужден был принять бремя столь трудного решения на свои плечи.

— А разве ты изменил бы решение, узнав мою волю? Ты наверняка поступил бы точно так же. Я тебя насквозь вижу. Ты всегда стараешься казаться великодушным и благородным, как древние Короли, ты ласков и кроток. Может быть, это и пристало потомку великого рода, который правит мирной страной; но в час страшной опасности за кротость платят жизнью!

— Да будет так! — сказал Фарамир.

— Да будет так! — сказал Денэтор. — Но ты не только свою жизнь ставишь на карту, Фарамир! Ты собираешься платить жизнью отца и жизнью целого народа, который ты должен защищать, раз не стало Боромира!

— Ты жалеешь, отец, что судьба Боромира досталась ему, а не мне? — спросил Фарамир.

— Да! — ответил Денэтор. — Потому что Боромир был моим настоящим сыном, а не учеником чародея. Он бы вспомнил, какое трудное время переживает отец, и не упустил бы Сокровища, которое случай дал ему в руки. Он бы принес дивный дар отцу.

На минуту Фарамир поддался гневу.

— Вспомни, отец, почему я, а не мой брат, оказался в Итилиэне. Это твоя воля. Наместник дал Боромиру более высокое поручение.

— Не подливай горечи в сосуд, который я сам наполнил, — сказал Денэтор. — Я уже много ночей пью эту чашу, предвидя, что самый горький яд окажется на дне. Сегодня мои опасения начали сбываться. Почему так случилось? Почему эта вещь не попала в мои руки?

— Утешься, — отозвался Гэндальф. — В любом случае Боромир не принес бы тебе эту вещь. Он убит, он умер благородной смертью, пусть спит спокойно. Не обольщайся, Денэтор. Боромир тянулся к Сокровищу, а завладев им, он бы погиб навсегда. Он бы никому его не отдал и если бы сумел вернуться, ты бы не узнал собственного сына.

Лицо Денэтора застыло в холодном упорстве.

— Тебе не удалось подчинить Боромира своей воле, Мифрандир? — тихо сказал он. — Но я, его родной отец, говорю тебе, что Боромир все отдал бы мне. Может быть, ты мудр, Мифрандир, но при всей своей хитрости ты не постиг глубины чужих мыслей. Кроме сетей, сплетенных магами, есть иные средства и способы вершить дела. Я знаю о них больше, чем ты думаешь.

— Что же ты знаешь? — спросил Гэндальф.

— Достаточно, чтобы понять, что нельзя допускать ни одного из двух зол. Пользоваться Сокровищем, имея его в руках, равносильно гибели, но в такой грозный час отправить его с безрассудным невысокликом в Страну Врага, как это сделал ты, Мифрандир, в союзе с моим сыном, — безумие.