Возвращение к себе

- Недели через две, - продолжал Жак,- появляется в деревне молодая незнакомая госпожа да двое конных охраны и - прямо в замок. Я там был, все своими глазами видел. С коня соскочила и - к молодому барону. Я, говорит - с поручением. Сестра Анна захворала, сама приехать не может, послала меня спросить, не пойдешь ли под нашу руку? Все кто близко был, уши навострили. Филиппа де Барна вся округа знала. Мадам Анну конечно то-же. Барона кто уважал, кто боялся. Только я так тебе скажу: таких спокойных времен как при господине Филиппе в этих землях не было. При нем ярмарки в Дье по осени стали справлять, торговали помаленьку.

Споры, опять же, миром старались решить. А и когда он в Палестину ушел Гроб Господень воевать, все тихо осталось. Забияки сами в Поход отправились, а те, кто посмирнее хорошо руку барона помнили. Ну, как вернется и спрос учинит?

Я ухо растопырил, а сам думаю: вот бы согласился наш Франкон на вассалитет. Ведь не осилим в одиночку следующую зиму. Смотрю и глазам своим не верю: баронет на гостью волком вызверился, процедил что-то сквозь зубы и головой мотнул - нет, мол. Думаю: что ж ты, гаденыш, делаешь? Ведь тебя мадам Анна вынянчила, наравне с сыном воспитывала! А ты ее посланницу на порог не пустил - нас, считай, на голодную смерть обрек. Женщина на месте крутнулась, в седло, ровно мужик взлетела и сверху ему: 'Что ж. Было бы предло-жено'.

Жак замолчал, уставился в одну точку. Теобальту надоело ждать:

- Дальше-то как было?

- Постояли мы молчком. Спросить никто не решился, чего, мол, ты, недоносок, про-тив приемной матери взбрыкнул. А он белый как мел, личико маленькое, детское еще; брови нос рот, все будто в кулак собрал и говорит:

- Скот из моего стада по домам разбирайте. Хотите по жребию, хотите - я решу, ко-му что. Сам понимаешь, святой отец, все вопросы тут же отпали. Шутка ли, в дом какой-никакой достаток вернется.

- Разделили?

- Разделили.

Жак опять надолго замолчал.

- Теперь молодой сеньор в замке один проживает?

- Нет.

- Уехал?

- В колодец упал. Ровно через седьмицу.

- Какая же нелегкая его туда понесла? Воды некому было достать?

- А та же нелегкая, какая ему сначала горло перерезала.

- Свои кто? Скотом разжились и под Барнову руку пойти не прочь… - пояснил Тео-бальт, вскинувшемуся Жаку.

- Ты, видать, не здешний. Из дальних краев? - процедил тот сквозь зубы.

- В разных землях бывал. Нравы всякие видел. Потому и спрашиваю. А ты на мои слова не обижайся. Не со зла сказаны.

Плечи Жака поникли.

- Дама, что приезжала из Барна, больше не наведывалась? - осторожно продолжал расспрашивать Теобальт.

- Что ей тут делать? Теперь мы сами, как голод подопрет, к Барнам на поклон кинем-ся. Ладно, если мадам Анна выздоровеет, а если, не дай Бог помрет? Даже и не знаю… грех конечно на человека поклеп возводить, только, я как ту молодую госпожу увидел, меня как холодом окатило. Вроде и ладная и приветливая, а все одно - не хорошо возле нее.

- Ну хорошо-то только возле своей бабы, - пробормотал Теобальт, сам не замечая что говорит. - Эдгина возвращается. Скоро совсем темно станет. Пойду я, в сарае лягу. Прошлую-то ночь всю проплутал. Такого страха натерпелся! Когда молния рядом ударила, думал - все! Прибрать меня Господь решил. Сам, Своей рукой.

Гость поднялся, отряхнул и обмял, вставшую колом рясу.

Утром в замковую часовню собрали некрещеных детей. Малышей набралось столько, что всех крохотное помещение не вместило. Те, что постарше со страхом таращились на ши-рокоплечего дядьку в долгополой, грязной, кое-где порванной одежде.

Теобальт все выполнил как надо. Уже заканчивая требу, он подумал, что строгий на-стоятель не простит за такое самоуправство. Дело может и казематом кончиться. Но на душе было хорошо; почти как в первый проведенный в лесу день. Потом пришлось еще и испове-довать. Теобальт уже не колебался. В обители за все ответит разом. И в каземате отсидит, коли придется. Не на всю ведь жизнь его туда загонят.

Обмануть ожидания, замученных бе-дами людей, он не мог.

В дорогу ему собрали увесистую сумку. Несли кто что: немного репы или гороху, ку-сочек твердого козьего сыра, миску творога. Часть принесенного послушник оставил в доме Эдгины, где теперь будет подрастать его дважды крестник.

Все что он увидел и узнал в других порушенных владеньях, так или иначе повторяло эту историю. Только и разницы, что в одном замке совсем не осталось господ, а в другом за толстыми стенами, запершись, доживал свои дни безумный старый барон.

Кормился от-шельник тем, что приносили сердобольные вилланы, да сервы сбежавшие жить в деревню.

От последнего замка Теобальт решил возвращаться. На северо-восток тянулась сначала болотистая низина. За ней вставали поросшие густым непроходимым лесом холмы. Безо-ружный человек в такой глуши легко мог стать добычей дикого зверя.

Картина же творя-щихся в округе безобразий и так была ясна. Теобальт решил пройти на закат через земли Филиппа Барнского, чтобы точнехонько выскочить к стенам обители.