Возвращение к себе

В Уральском предгорье в одном из распадков основали поселение, а чтобы власти меньше цеплялись, назвали его колхоз «Комсомольский». Выбрали председателя и тихо зажили. Табуны пригнали обратно в станицу под Саратовом только когда узнали, что началась война и фронту нужны лошади. На войну Игнатка ушёл с казачьим кавалерийским отрядом, попал в полк Доватора. В боях потерял коня, вернулся раненый, и стал председателем всё того же колхоза «Комсомольский». Теперь Игнатке было под девяносто. Его по-прежнему приглашали на все казачьи сходы, и он вполне ещё мог рубануть острой шашкой. Благодаря его авторитету оседлые цыгане вполне мирно уживались с казаками, поэтому ни о каких наркотиках на этих хуторах не могло быть и речи.

Владельцем нового конезавода теперь был внук Игнатки – Назар. В начале девяностых конезавод ликвидировали. Что не смогли сделать в Гражданскую войну, потом в годы коллективизации и в Отечественную, сделали в мирные девяностые. Голодные кони, которых не успели пустить татарам на мясо, разбрелись по степи. Новый директор, распродав уцелевшее имущество, тихо исчез, напоследок спалив контору завода вместе с документами. Дед Игнатка чуть с ума не сошёл, когда увидел такое разорение, даже слёг. Ведь в конторе весь архив конезавода был, все родословные лучших скакунов хранились. В таборе решили, что всё уже – помрёт. Неожиданно волю проявил внук. Пообещал деду коней собрать, а там видно будет.

Несколько лет коней по степи, да по частным хозяйствам собирали, выхаживали всем миром. Сначала по дворам разводили – ставили на откорм. Назар сам с мужиками косил, потом на телеге сено да овёс по дворам развозил. Потом табун сбили. С хлеба на квас перебивались, лишь бы лошадей овсом подкормить. Оформили фермерское хозяйство, восстановили конюшню, потом вернули старое название – колхоз «Комсомольский» – дед Игнат настоял. Выхоженных коней стали сдавать в аренду сельчанам для хозяйственных нужд. Потом кредит взяли на покупку племенных жеребцов. Тяжело было, очень тяжело. Местные начальники норовили не помочь, а урвать побольше. За каждую бумажку мзду требовали, так Назар всех молодых цыганок из станицы по всем вокзалам Волгоградской и Саратовской области гадать разогнал. А стычек с бандитами было не сосчитать! Но тут цыгане с местными казаками насмерть стояли за своё добро. Так и выжили. Да и куда бежать цыгану, для него вся земля – дом родной.

Сюда-то и направил старый гагауз дядя Толя горемыку Михая.

Глава 26

Михай приехал в село накануне какого-то праздника. Отмечали то ли девяностолетие деда Игнатки, то ли сто пятьдесят лет конезавода, то ли какой-то юбилей колхоза Комсомольский. Михая по началу смущало название. Попахивало «совком». Но, подумав, Михай понял, что если отрешиться от известного значения этого слова, то оно теряет свой общепринятый смысл и становится просто набором букв, слогов и звуков, подобно Куручешме, Ириклинский, Сангарский и ещё миллиону всяких названий, разбросанных по карте огромной страны.

Поселение цыган располагалось через улицу от домов казаков. На вопрос, как найти дом Назара, сразу несколько рук замахали в сторону большого кирпичного дома с красными расписными воротами. Калитка во двор и двери дома были распахнуты настежь. Михай вошёл во двор и, не заметив никакой охраны, удивился. На высоком крыльце мельтешила детвора. Завидев незнакомого человека, все бросили свои занятия и уставились на него.

– Дядька, ты к кому? – поинтересовался самый бойкий.

– А что, папка дома? – спросил Михай.

– Мой – дома. А тебе кто нужен?

– Дядя Назар.

– Не, это не мой папка, это вот его, – малец указал на другого, который с серьёзным видом сосредоточенно пытался выковырнуть сучок из деревянной ступеньки.

– Так позови папку, – попросил Михай.

– Сам иди, – ответил тот, не прекращая своего занятия.

На шум в дверях показалась молодая цыганка.

– Тебе кого, ром?

– Позови, хозяйка, Назара.

Женщина скрылась в доме, прихватив одной рукой деловитого пацанёнка. Вскоре на крыльцо вышел цыган приблизительно одного возраста с Михаем. В одном ухе по обычаю болталась золотая серьга, на шее висела массивная золотая цепь.

– От кого, человек, будешь?

У Михая не было никаких письменных рекомендаций, было лишь заветное слово…

– Что ж, проходи в дом.

Как только мужчины переступили порог, женщины и дети как будто испарились. Лишь кто-то моментально накрыл на стол и мужчины остались одни. Михай сидел, упершись взглядом в столешницу.

– Рассказывай, зачем пришёл? – задал вопрос Назар.

– За милостью, – поднял голову Михай.

– Это милостыню можно подать, а милость не каждому даётся, – Назар посмотрел Михаю прямо в глаза. Говори всё, потом решать будем.

Долго сидели два цыгана. Петухи уже начали голосить, а разговор так и остался неоконченным.

– Много ты накуролесил, – наконец, сказал Назар. – Не мне одному решать, как с тобой быть. Надо с дедом Игнатом посоветоваться. Иди ко спать, ром. Потом порешаем.