Возвращение к любви

— Знаете, что я вам скажу, товарищ корреспондент… — оживился Бошта. — Жаль, что я уже не молод! Нет, не подумайте, что я метил бы на председательское место. Упаси бог! Сегодня трудно управлять. Я знаю. Инте… интенсификация… автоматизация… Сколько разных разностей! Но в том погребке под землей не сидел бы. Это точно. Был бы с людьми. И все тут!

С улицы послышался приближающийся шум машины, которая остановилась у ворот дома. Раздались торопливые шаги и резкий стук в двери.

На пороге стоял шофер Кирилл Гырнец.

— Дядя Василе, приказано срочно достать крупные гвозди. Буря разрушила загон у Одаи, и его нужно починить, иначе горе бедным овечкам.

— Значит, надо идти на склад, — вздохнул старик. — А у меня в доме гость. Как я могу уйти?

Будяну, услышавший этот разговор, появился одетым на пороге. Неожиданно он решил поехать на ферму.

— Я ухожу, дядя Василе, — успокоил он старика. — Поеду с ними, если меня возьмут.

— С дорогой душой, — ответил Гырнец. — Нам нужны помощники.

— Ну, если так… — Бошта направился в кладовку под погребом и вскоре вернулся с ящичком. — Вот, я купил для своего сарая, — смущенно сказал он. — Видите ли, товарищ корреспондент, — обратился Бошта к Будяну, провожая его до ворот. — Эту ферму построил я. И вот сколько времени она выстояла. А Мога не удосужился построить новую…

Что хотел сказать этим Василе Бошта? То ли он хвалится, что построил некогда ферму, то ли удивляется, что она до сих пор выстояла? Осуждает Могу за то, что не построил новую, или, может, доволен тем, что Мога оставил ферму такой, какой она была, признавая тем самым заслуги бывшего председателя?

Будяну чувствовал, что ему чего-то не хватает, но чего именно, не мог понять. «В конце концов, что я привязался к Боште? Хвалится или удивляется — его дело! Меня интересует Мога…»

12

Лянка не ожидал увидеть Мирчу среди прибывших. Он знал, что Мирча не из тех, кто бросается на помощь, но ему было не до загадок. Он велел Мирче проследить за перевозкой ягнят и увидел, что тот охотно согласился.

Мирча и сам не смог бы дать ясного ответа на вопрос, что толкнуло его поехать на ферму в такую погоду. Но события последних дней объяснили одну простую вещь: уезжает Мога или нет — для него все равно ничего не изменится. Он и дальше будет жить в этом селе, с этими же людьми…

Лянка собирался уезжать, когда к нему подбежал сын Штефана Бодоликэ, размахивая шляпой.

— Я отнял-таки ее! — радостно кричал парнишка. — Баран, зверюга, не давался в руки, но я настиг его, сел верхом, и вот…

— Гляди-ка, да она цела! — удивился Лянка. — Ну, теперь я могу и уехать, — улыбнулся он. Спасибо, Петруц!

Но ему все-таки пришлось задержаться. Появился Гырнец на грузовике. Из кабины вылез Будяну.

— Рады помощникам? — весело спросил журналист, пожимая Лянке руку. — Я слышал, буря наделала беды…

— Да нет, все не так страшно. Овец мы спасли, а через пару часов и загон поправим, — ответил Лянка, указывая на людей, уже начавших чинить крышу.

Будяну посмотрел на низенькое помещение с глиняными стенами и осыпавшейся штукатуркой, и ему припомнились слова Бошты, которые теперь прозвучали как обвинение: «А Мога не построил новую!» Сейчас Будяну тоже готов был осудить Могу.

Лянка, наверное, объяснил бы ему кое-что, но Будяну ни о чем не спросил: он видел, с каким рвением и как спокойно люди работают, и у него создалось впечатление, что среди них незримо присутствует Мога… И тогда он подумал: «Чтобы понять Могу, надо знать людей, с которыми он делил и труд, и все житейское, потому что от людей и начинается настоящий Мога».

Поэтому, когда Лянка предложил Будяну поехать вместе с ним в село, журналист ответил, что останется тут…

— Хорошо… Но берегите шляпу, — улыбнулся Лянка, в нескольких словах поведав свое приключение. Потом попросил Штефана: — Дядя Штефан, нет ли у вас теплой шапки для товарища журналиста? А то, чего доброго, еще простынет.

— Найдется, Михаил Яковлевич! — ответил пастух.

Григоре тут же вспомнил давнишний эпизод, когда Мога снял шапку с него и отдал ее Лянке. И хотя оба случая были похожи, все же между ними было некоторое различие: Мога приказывал, а Лянка как будто просил об одолжении.

Загон остался далеко позади. Еще немного, и машина будет в селе. Густой снег покрыл окрестности белой пеленой, и нельзя было отличить, где дорога, а где поле.

Машина замедлила ход, потом и вовсе остановилась.

— Что случилось, Григоре?

— Не видите, что творится вокруг? Точно мы попали на Северный полюс! — с досадой ответил тот.

Казалось, что в узкой долине, по которой проходила дорога, ветер выдул весь снег, оголив склоны холмов. Озимые посевы нежно зеленели, лишь кое-где, как только что расцветшие лилии, лежали белые снежные пятна.

— Что же нам делать, Михаил Яковлевич? — спросил Горе, напрасно стараясь стронуть машину с места. — Ни вперед, ни назад! Раньше нужно было выехать. — В его голосе прозвучал упрек в адрес Лянки, хотя Горе ругал и метель, и исчезнувшую дорогу, и нескладную шоферскую жизнь.

— Попробуй еще раз, — сказал Лянка.