Когда-то бабушка рассказала ему легенду об этом растении. С течением времени Максим позабыл подробности. Помнил только, что упавшему однажды на землю солнечному лучу так понравилось бывать среди людей, среди других существ, среди деревьев, что на следующее утро, спустившись снова с неба, он решил навсегда здесь остаться. И, чтобы солнце не нашло его и не забрало обратно, превратился в цветок, украшенный лепестками, напоминавшими золотистые лучики. Но солнце его все-таки узнало. Дело было вечером, оно только что собрало домой все лучики, и заметило, что одного не хватает. И, посмотрев вниз, увидело цветок, во всем похожий на беглеца. Рассердилось солнышко, покраснело и присудило новому цветку: сколько ему жить на свете, столько и стоять лицом к нему, не отворачиваясь. И так оно повелось с тех пор: цветок солнца — подсолнечник ни на мгновение не отворачивает лица от своего лучезарного родителя. Но и у солнца с той поры вечерами кроваво-красный лик: не прошел еще гнев на ослушника.
Так свидетельствовала легенда.
Очень долго, столетиями подсолнечник выращивали только в качестве декоративного растения. Но лет сто тридцать тому назад смекалистый крестьянин из Воронежской губернии с помощью ручного пресса выжал из его семян отличное масло. С тех пор люди и начали возделывать подсолнечник с этой целью, и он перешел в разряд самых ценных сельскохозяйственных культур.
Вот так в жизни каждого из нас легенды сплетаются в действительность, ковры-самолеты и спутники в равной степени волнуют сердца. Хотя всему, как говорится, свое время.
Внезапно из-за гребня холма появилась пыльная «Волга», приближавшаяся все быстрее и быстрее. Максим Мога заметил ее с самого начала, но особого внимания не обратил. Он следовал своей дорогой, думая о старинной легенде, вернувшейся к нему в этот день из далекого детства, все еще жившей в душе, ненадолго заслонив собой будничные заботы. Встречная «Волга» остановила вдруг свой бег под визг тормозов, в облаке плотной пыли. Максим на прежней скорости проехал было мимо, но, привычно взглянув в зеркальце заднего обзора, увидел, что из машины выходит женщина.
Это была Элеонора Фуртунэ.
Лионора…
Навалившись на тормоза, Максим развернул машину и в несколько мгновений оказался рядом со встречной «Волгой». Элеонора стояла на обочине возле стены подсолнечника и ждала. Увидев, как он выходит на проселок и спешит прямо к ней, протягивая руки, она поднесла указательный палец к губам: будь осторожен! Максим заметил уже, что она не одна, но рук не опустил. Подойдя, он схватил в горячие ладони ее пальцы и поднес к губам. Видел ли что-нибудь шофер или не видел — не имело уже значения. Максим легко подхватил ее под руку, и оба прошли несколько шагов, удаляясь от машин.
— Я ехал как раз в Боурены, — сказал Мога, не в силах оторвать от нее взора. Элеонора выглядела похудевшей, под глазами у нее обозначились круги, щеки побледнели — пережитые волнения оставили след на дорогих ему чертах.
— А я — в Пояну, — улыбнулась она. — Звонила, искала тебя — в дирекции, в райкоме, в райисполкоме, дома — всюду ты побывал, и нигде тебя уже не было. Ион Пэтруц советовал поискать на консервном заводе. Но ни один телефон на заводе не отвечал. Хотела узнать, как мне быть: силосование окончено, помидоры гниют на плантациях, а товарищ Мога распорядился прекратить сбор!
— Оставим пока все это! — взор Максима остановился на подсолнечниковом поле, и в нем неподалеку от дороги приметил небольшую головку, расцветшую, вероятно, поздно, так что яркие ее лепестки все еще горели на солнце. Поздний, но такой еще свежей, изящный цветок! Точно так расцвела нынче в нем любовь к стоящей рядом женщине. Максим протиснулся между жесткими растениями, между шляпками, полными зрелых семян, до маленького цветка, с гордостью поднимавшего головку: вот каким я вырос красавцем! Несколько мгновений спустя он был уже в руке Максима, тут же возвратившегося к Элеоноре, в недоумении ждавшей его на дороге. Что-то необычное появилось в нем, торжественное; и в то же время по робкой улыбке было видно, как он взволнован.
— Пусть простит меня этот цветок, — начал Максим, и голос его чуть дрогнул, — но он, может быть, и обрадуется, что попал в твои руки… — Мога прервал вдруг речь; не было у него привычки к таким пышным фразам. — Возьми, прошу тебя, — добавил он уже живее. — Возьми его. И поедем вместе в Пояну. Ты станешь моей женой, подругой жизни. Может быть, я плохо выбрал место для такого предложения. Но какая разница, где это сказать?
Элеонора, взяв цветок, осторожно ласкала его пальцами, лепесток за лепестком. Будто совершала волшебный обряд, изгоняющий из души сомнения и воспоминания, чтобы с чистой совестью ответить человеку, которого полюбила: да, поедем!
И в глазах ее было столько света, что и живой цветок, который она держала в руках, забыл о древнем своем хозяине — солнце, сиявшем в небе, и повернулся к Элеоноре своей золотистой головкой.