Возвращение из ада

— Вы что же думали, что я вам ножом угрожаю? Нет, что вы! Вас подводит ваша фантазия… Я хотел заточить карандаш… Садитесь на место! Как вы уже имели возможность убедиться, я к вам отношусь гуманно, вежливо… Напрасно вы так нервничаете. Хоть мне дано право говорить с вами другим языком. Однако надеюсь, что мне не придется прибегнуть к крайним мерам воздействия. В конце концов вы поймете, что отпираться нет смысла. От ответственности вы не уйдете.

Он сделал длинную паузу. Снова сел на место, придвинул к себе лист бумаги и быстро стал что-то записывать.

На столе грозно задребезжал телефон. Следователь снял трубку.

— Слушаюсь… Так точно… Будет немедленно сделано… Так… Понял. Все понял… — и нервно повесил трубку на рычаг.

Майор тяжко вздохнул, словно завершил непосильную работу. Поднялся резко с места. Застегнул китель на все пуговицы и кивнул мне, чтобы я следовал за ним к выходу.

Провел меня по коридору, остановился у небольшой ниши. Тут же, как из-под земли, выскочил надзиратель, взял под козырек, сразу понял, что от него требуется. Открыл дверь знакомого мне «боксика-гроба» и толкнул меня внутрь.

Дверь мигом захлопнулась, прижав мне грудь.

«Начинается все с начала…» — мелькнуло в голове. С каждой минутой становилось все тяжелее дышать. Надо крепиться, все выдержать, не подавать вида, что тебе трудно. Нельзя ни на минуту расслабляться. Это лишь в первое время тяжко, страшно. Привыкнешь немного, и становится немного легче переносить издевательства, угрозы, обиды, унижения, страх. Покажешь, что ты не тряпка, что ты умеешь мужественно вести себя, и они начинают относиться к тебе осторожнее. Они ведь все время присматриваются к тебе, принюхиваются, ищут слабые стороны.

Я уже тут все испытал, побывал в «гробах», подвале, боксах. Было мучительно трудно, мерзко, но мужественно держался.

Теперь не так страшно, как в первое время.

Меня поддерживали стенки «гроба». Мог бы даже закрыть глаза, вздремнуть минутку, но свет бил в глаза.

Нервы были натянуты до предела. Я напрягал слух, стараясь уловить, что происходит за этим деревянным мешком, за живой могилой, но вокруг стояла мертвая тишина.

Странные мысли затуманили голову. Я себе не представлял, что творится по ту сторону этого страшного здания. Неужели уже нет закона, советской власти, ее сменили бездушные палачи, которым все позволено? Должно быть, эти мерзкие служаки, которые издеваются над невинными людьми, все скрывают от вождя и он не знает, не ведает, какие преступления они совершают, какие провокации чинят? Знал бы он, великий и мудрый, разве допустил бы такое?

О, раздобыть бы несколько листиков бумаги и написать ему, рассказать бы, что они себе позволяют! От него, видать, все скрывают. Он занят большими государственными делами, а ему лгут… Неужели он никогда не узнает правду и не остановит произвол? Не может же такое вечно продолжаться…

Отяжелевшая голова опустилась на грудь, и я задремал.

И почудилось мне, что я вышел на волю. Хожу по вечернему Киеву, залитому электрическим светом. Из раскрытых окон домов льется музыка симфонического оркестра. Вспомнил далекое летнее утро 24 июня 1945 года. Незабываемый, счастливый день в моей жизни. Москва. Красная площадь. Скоро начнется знаменитый Парад Победы. Мне выпало великое счастье быть участником этого исторического события. Около месяца назад специальный воинский эшелон, украшенный красными знаменами, транспарантами, цветами привез нас в Москву из Германии, где недавно отгремели последние бои.

Победа! Великая Победа над немецко-фашистскими ордами!

Целый месяц, не зная отдыха и передышки, мы готовились к Параду. И вот настал этот торжественный час. Мы вышли на площадь. Как назло, с самого утра зарядил дождь. Перед мавзолеем выстроились колонны, участники Парада со своими боевыми знаменами. Дождь не мог погасить наше радостное настроение. Наша колонна второго Белорусского фронта стояла перед самим мавзолеем. Над Спасскими воротами медленно двигались стрелки часов. Тысячи гостей со всего мира заняли места вдоль Кремлевской стены. Мы мокли под дождем и с нетерпением ждали начала церемонии. Взоры были обращены к мавзолею. Еще немного, и на трибуне появится великий вождь, которому мы беспредельно верили, на кого всю войну надеялись.