Возвращение домой

— Я видел ваши мысли, господин капитан, — Джейк прямо смотрел Дюпрейну в глаза в ожидании вопросов, но капитан промолчал, только нахмурился недоверчиво и чуть улыбнулся уголочками губ. — Видел Алмаара в шахте… видел момент взрыва… Видел всё так, как видели вы, господин капитан…

— Телепатия! — Дюпрейн усмехнулся, — Чушь всё это! Просто нашим специалистам нечем заняться… Прямых подтверждений нет… Болтовня одна…

— Вы видели когда-нибудь гриффитов? Господин капитан, видели? — почему-то Джейк готов был рассказать этому человеку всё, всё о себе, о матери, о том эксперименте, рассказать то, чему он и сам не мог найти объяснение. Рассказать то, что он никому не доверял, даже Крису, Крису Нэру!..

Но Дюпрейн не ответил, он снова потерял сознание, и Джейк молчал терпеливо, и пока сидел тихо, пока ждал, неожиданно подумал: «К чему все эти слова? Кому это интересно? Что они изменят сейчас? Нужно ли это Дюпрейну в его-то состоянии? Нет, друг, твои личные дела никого не интересуют. Сам, самостоятельно ищи ответы на все вопросы… А капитану не до них сейчас…»

— Тебя кто-нибудь ждёт на Ниобе, рядовой? Кто-нибудь, кроме матери? — Дюпрейн спросил неожиданно, Джейк даже вздрогнул, вскинул голову, — Любимая девушка, невеста?..

— Нет! Но была… — Джейк отвёл взгляд, смутившись, и помимо воли вспомнил Марту Маршалл, их встречу в баре при Космопорте, и добавил уже твёрдым, уверенным голосом, — Нет! Не было! В Гвардии с этим сложно…

Дюпрейн понимающе кивнул головой, закрыл глаза. И Джейк подумал, что капитан хочет побыть один, и чем дольше он вглядывался в его серое, заметно постаревшее лицо с обострившимися скулами, с тонкими искусанными губами, тем больше в этом убеждался. Странно, сколько дней он знаком с капитаном и ведь только сейчас обратил внимание на его внешность. Какой он? Как выглядит? Раньше видел в нём только командира, его власть, его силу, его опыт. Даже представить себе не мог, что Дюпрейн такой же живой человек, как и они все. Он может сомневаться, страдать, совершать ошибки, может быть слабым и беспомощным, рассерженным и добрым… Почему же только сейчас? Сейчас, когда они вот-вот потеряют его? Разойдутся — оставят его здесь, ждать сионийцев, и, скорее всего, никогда уже не встретятся в этой жизни…

— А у вас, господин капитан, есть семья? — Джейк сам поразился собственной смелости, просто по лицу капитана неожиданно понял, что тот ждёт от него хоть каких-то слов, прислушивается к каждому движению своего солдата, даже к его дыханию, будто боялся остаться один. — В смысле: жена, дети? — спохватился Джейк.

Дюпрейн глянул на него в упор. По этому взгляду стало ясно, что он и сам не ожидал такого смелого вопроса от своего подчиненного.

— Нет! Я никогда не был женат! Работа не позволяла… — после секундного молчания заговорил Дюпрейн. Говорил он прямо, просто, как о чём-то, мало имеющем к нему отношение, даже сквозь стиснутые зубы, глядя на Джейка синими прищуренными глазами. Такой человек никогда и никому не покажет своей слабости, да и в любом другом случае и при других обстоятельствах он и не заикнулся бы о подобном, а солдата-выскочку поставил на место.

— Но у меня была женщина… Линда Маккинли… Такую, как она, вторую не найти! Такие не рождаются больше… — в глазах Дюпрейна сверкнул огонёк тщательно скрываемой гордости. Он доверял Джейку самое сокровенное. То, о чём никто из них в отряде даже не подозревал, да и, наверное, не узнает никогда, по крайней мере, от самого Джейка. — Она пятнадцать лет ждала меня после каждой операции. Пятнадцать лет!.. И я ни разу не заикнулся о предложении… — вспомнив о чём-то очень приятном, Дюпрейн не сдержал улыбки, приятной, доброй улыбки, — Перед отъездом на Гриффит мы встречались… Если я не вернусь, она родит сына… Моего сына!.. Так мы договорились… — Дюпрейн замолчал, опустил голову, задумался или забылся. Джейк сидел, не шелохнувшись, тоже молчал, боялся спугнуть. Создавалось ощущение, что Дюпрейн говорит сам с собой, и не было никакой необходимости в лишних словах. Да и вряд ли в такой ситуации какие-то слова будут уместны, даже слова утешения, ободрения, — вообще любые слова. Они не будут искренними, как ни старайся…

— Я хочу, чтобы ты связался с ней… Потом, когда попадёшь в город… — Дюпрейн смотрел так, что Джейк не смог бы отказаться. Это была просьба, обращённая к товарищу, к тому, кому Дюпрейн доверял самое дорогое, самое ценное… Доверял ему свои чувства, личные чувства, свою память о ЛЮБИМОЙ женщине, — Я хочу, чтобы она знала. ЗНАЛА… — на этом слове он сделал особое ударение, — и не ждала…

— Вы ещё вернётесь, господин капитан! — заговорил Джейк поспешно, с жаром, и сам почти не веря в свои слова, — Сами встретитесь…

— Стоп! — Дюпрейн вскинул руку, раскрытую ладонь, жестом заставляя Джейка замолчать, не давая ему договорить, — Ты же и сам в это не веришь… И я не верю… Но всё это меня уже не волнует. Я уже всё решил!.. Но с Линдой ты свяжешься! — капитан смотрел, не моргая, и отвернулся только тогда, когда Джейк, соглашаясь, опустил голову на грудь, уставившись на кисти сплетенных рук.