Возвращение домой

Вот чёрт! Это была пытка! Медленная, изматывающая душу пытка! Алмаар смотрел и никак не мог заставить себя отвернуться, сглатывал разом загорчившую слюну и грыз костяшки пальцев. Грыз до боли, чтоб хоть так уменьшить, отвлечь себя от нелепых страданий. И следил за Дюпрейном до тех пор, пока тот щелчком не отправил окурок в кусты. Он даже проследил за полётом тлеющего огонька, а когда повернул голову, встретил прямой взгляд капитана, взгляд, разглядывающий в упор, и в голове мгновенно мелькнуло: «Сейчас спросит…»

— Ну, а теперь рассказывай, что ты видел на дороге?

Дюпрейн впервые обратился к нему вот так, прямо, в первый раз за все эти дни; обратился к нему, как к равному, и даже не по званию и, уж тем более, не по опыту, а к равному по схожим обстоятельствам. С тем, что судьба у них одна на всех, общая, и они перед ней равны, и капитан, и рядовые. И от этой неожиданной прямоты Янис растерялся, запутался: уж не показалось ли?

— Я?.. Вы меня спрашиваете?..

— А кого же ещё? — Дюпрейн усмехнулся пренебрежительно, почти с презрением к этому парню. Сузил глаза, разглядывая его лицо, довольный тем, что достал-таки его, достал во время короткой нелепой драки: «Хорошо бы ещё под глаз тебе фингал, чтоб поостыл немного…»

— Когда я там был, машин было уже три… И по рации подкрепление вызывали. Нас классифицируют, как диверсантов… Дали знать на пикет при переправе… На мост через реку… Требуют усилить охрану и повысить внимание… — коротко, но содержательно рассказал Янис, разглядывая свои руки, которыми он обхватил колени. — Уже наметили квадрат для прочёсывания…

— Интересно, и когда ты успел обо всём этом узнать? — Дюпрейн склонил голову к левому плечу, сощурил глаза, всем видом выражая недоверия, даже будто подвох искал. — Да ещё в таких подробностях!

Янис губы разомкнул, видимо, хотел ещё что-то добавить, но осёкся, уловив это недоверие, полосонул потемневшими от ненависти глазами. На его бледных щеках появился лёгкий румянец. Это была ярость! Та ярость, от которой бросает в жар, и сердце колотится быстрее, а руки — невольно сжимаются в кулаки. «Не веришь — зачем тогда спрашиваешь?»

— Скоро, капитан, здесь начнётся охота! А в роли дичи будем мы! Времени на трепотню не осталось! — в сердцах проговорил Алмаар, выместив в своих словах эту ярость. В словах и во взгляде…

А Дюпрейн усмехнулся с невольной улыбкой: «Да-а, стоило натолкнуться на сионийцев вот так — нос к носу, чтобы у тебя, наконец-то, включилась осторожность. И внимание! Понял, что шкуру — свою, родимую! — спасать нужно… Суетиться начал. Где ты раньше-то был?.. И ведь хитрый же малый! Умный! И когда нужно, осторожный! Несдержанный, правда, часто… Но оно и понятно. Где ей, этой сдержанности, учиться? На улице, что ли? Нет, не та школа, не туда тебя судьба кинула, парень. А вот спецназовец бы из тебя неплохой получился. Подучили бы терпению, сдержанности, выдержке, вниманию, а навыки соответствующие уже у тебя есть. И башка варит, когда нужно. Прошёл же мимо машин, через мины прошёл, никого из патруля не переполошил и нас нашёл. Сволочь, конечно, порядочная, всё по настроению, по-своему, а навыки есть… А финал какой? Одни вы здесь и финал для вас, для всех, четверых, один: взорванные шахты и смерть, если не от взрыва, то от голода…»

Дюпрейн смотрел на своих бойцов, на каждого по очереди и на всех вместе. На Моретти: суетной парень, конечно, но честный, искренний. На Тайлера: гвардеец, и этим словом всё сказано. На Кордуэлла: этому-то рассудительности не занимать, простой по-деревенски, но сметливый и внимательный. И Алмаар: ненавистный тип, испорченный с детства. Но умный, сволочь, хоть и вспыльчивый. Даже уважаешь невольно за эту его индивидуальность, за упрямое упорство даже в шкуре солдата оставаться самим собой. Со всеми своими недостатками… Возможно, Тайлер и прав. Таким, как Алмаар, место среди «информаторов». Они там все такие же независимые, даже власть Императора на них не распространяется.

Все — разные! Каждый — личность! И у каждого своё прошлое, своё детство, своя память. Но смерть для них для всех одна, общая. И это даже не ваше решение, не ваша воля. И не моя! Интересно, у того, кто, разрабатывал операцию, есть свои дети? Сыновья?.. Неужели никто не подумал о тех четырёх парнях, которым предстоит умереть ради такой глупости, минутного решения?! И всё ради рудника, а он, ещё неизвестно, кому достанется.

И мне их предстоит туда притащить! Навешать лапши на уши. И самому же взорвать! И это после того, что пережили вместе за последние дни?! Кого бы я и смог взорвать, убить собственноручно, так это Алмаара. Достал вконец! Уже сил терпеть не осталось!