Возвращение Дестри

— У времени тоже есть свой запах. — Дестри, казалось, не отреагировал на замечание. — Как у озона, которым пахнет в воздухе после сильной грозы, а иногда как у смолы — ее запахом напоен воздух в сосновых лесах штата Мэн! Да, у времени есть свой особый запах, для меня оно пахнет железом! Что вы мне говорите о шести годах? Мне казалось, они тянулись как десять! Послушай, Чарли, порой я думал, что схожу с ума! У меня не было часов, но я слышал, как они тикали в моей голове, отсчитывая каждую проклятую секунду на моих нервах. Тик-так, тик-так! — Он грустно улыбнулся, потом отрезал еще кусок лепешки и густо намазал ее маслом. — Это нечто! — объявил с восхищением, набив полный рот. — Кстати, полковник, надеюсь, я не оторвал вас от какого-нибудь неотложного дела?

Полковник предпочел промолчать. Девушка тоже не проронила ни слова. Тогда Дестри беспрепятственно продолжил:

— Ах, нервы! Они могут доставить немало хлопот. Мне и в голову не могло прийти, что суд превратится в такую подлость. Так что с полгодика я даже вроде как отдыхал, приходил в себя после него, не думал, спал спокойно, ни о чем не волновался. Правда, не раз слышал от других: «Очень скоро это будет сводить тебя с ума». Господи, как я смеялся над этими словами! Но в одну кошмарную ночь проснулся, как от толчка.

Мне приснился сон, и как вы думаете какой? Будто я снова на том балу в доме Миннивера! Снова увидел все эти лица, сиявшие улыбками в ослепительном свете люстр, и милое личико Чарли улыбнулось мне, а волосы ее, как тогда, копной падали на плечи. Потом на этом лице появилось странное выражение: и радость, и испуг, и какое-то бесшабашное чувство, словом, все, как в тот день, когда я в первый раз поцеловал ее на счастье!

И вот я лежал, скинув с себя простыню, улыбался в темноте и, хотите — верьте, хотите — нет, чувствовал, что где-то высоко надо мной сияющие в небе звезды. И вдруг будто само небо обрушилось мне на голову — я как-то сразу осознал, что между мной и этими звездами целых девять этажей со стальными перегородками, а в каждой клетке — бедный узник вроде меня, который вот так же лежит каждую ночь, и тоскует, и радуется. Вот тогда-то я впервые задумался: да что такое смерть, в конце концов?! Сейчас я расскажу вам одну очень смешную вещь. В ту самую ночь я выбрался из койки, на ощупь добрался до двери и долго ощупывал дверную ручку, прикидывая, выдержит ли, если я зацеплю ее веревкой, связанной из лоскутьев, а другой конец обмотаю вокруг собственной шеи.

— Гарри, Гарри! — вскричала девушка. — Это неправда! Ты просто выдумал все это, чтобы меня помучить!

Он взглянул на нее и улыбнулся. Но от этой улыбки ее пронизала дрожь.

— Но я не сделал этого, даже зная, что впереди у меня девять лет и шесть месяцев тюрьмы. Подумайте только — дышать тем воздухом девять с половиной лет! Я не сделал этого, милая, и когда понял, что смерть от жизни отделяет лишь один удар сердца. Даже когда до меня дошло, что одно мгновение может означать и величайшее счастье в жизни, и смерть, я не накинул петлю себе на шею. Понимаешь, Чарли, не сделал этого. И не потому, что испугался, нет! Просто понял — должен жить, чтобы еще хоть раз увидеть тебя на той самой веранде, увидеть и поцеловать, и чтобы ты опять дала мне пощечину, как в тот раз!

Он откинул голову и расхохотался, но Чарли заметила, что это был совсем невеселый смех.

— Вот так я лежал каждую ночь еще пять с половиной лет. И именно поэтому сейчас не убил Джерри Венделла! Смерть — ерунда, просто дуновение ветерка, а вот стыд, словно глыба льда, долгие годы лежит под ребрами, и так всю жизнь, пока не придет конец. Так что пусть наш приятель Джерри проживет подольше! Вы хотели знать, почему я так поступил, — я вам объяснил. А теперь можно мне еще чашечку вашего великолепного кофе, полковник? Вашей кухарке просто цены нет, уж вы мне поверьте!

Конечно, Шарлотта помчалась на кухню за кофейником, налила ему кофе.

— Мда-а, — задумчиво протянул Дэнджерфилд. — Похоже, сынок, тебе там пришлось набраться терпения. Одного не понимаю — какого черта тебя дернуло ограбить этот проклятый поезд?!

Дестри опять негромко рассмеялся.

— Ах, эта история еще смешнее, полковник. Наверное, было бы не так обидно сидеть на скамье подсудимых, а потом за решеткой, если бы в конце концов на свободе меня ждала куча денег, которых хватит до конца дней! Но в том-то вся и штука, что я не брал этих проклятых денег! Меня просто подставили!

И вдруг полковник поверил ему. А поверив, выругался длинно и замысловато.

— Наконец-то! Я так и знал!

— Спасибо, — кивнул Гарри. — Но ведь кроме вас там были двенадцать так называемых «равных», которые мне так и не поверили. А не поверили, потому что не хотели поверить! «Равные», подумать только!

Веселья совсем не было в его глазах. Полковник увидел в них гнев. Не выдержав, он нервно отодвинулся назад.

— Все позади, Гарри, — сказал примирительно. — Теперь ты можешь просто выкинуть это из головы!