Возвращение чародея

— Прежде чем вы удалитесь, я хотел бы обсудить с вами ещё один вопрос, — сказал Людовик. — Касательно ваших приключений с драконом. Я подумал, вам будет интересно узнать, чем закончилось расследование.

— А оно уже закончилось?

— Мои чародеи вскрыли башню Лоуренса Справедливого и провели тщательный осмотр внутренних помещений. Судя по тому, что там было обнаружено, Лоуренс Справедливый успел изготовить несколько десятков магических артефактов вроде того, с которым вам уже доводилось сталкиваться.

— Этот факт ставит под большой вопрос целесообразность использования драконов в войне с Красными, — сказал я.

— Да, я вижу определенные сложности, — сказал Людовик. — По счастью, драконам пока ничего об этом неизвестно.

— Незнание им не поможет, когда все они окажутся сражены магическими копьями сразу после вступления в бой.

— На поле битвы будут присутствовать маги, которые постараются этого не допустить.

— Достаточно сложно остановить в полёте заклинание первого уровня, — сказал я.

— Вы считаете, я должен предупредить драконов об опасности?

— Я бы предупредил.

— Тогда они просто не выйдут на бой.

— Честно говоря, я рад, что не мне предстоит разбираться с этой проблемой, — сказал я. — Как бы там ни было, на правах союзника я поддержу любое ваше решение.

— Спасибо, Ринальдо. Я обдумаю положение ещё раз, с учетом вашего мнения. И ещё… Как мы поступим с Гавейном?

— А что с ним?

— С точки зрения закона Вестланда, сэр Джеффри Гавейн является убийцей и пособником вражеских диверсантов. Такие преступления обычно караются смертью. Я хотел бы знать, в каком качестве он пребывает в родовом замке вашего приёмного отца.

— В качестве гостя.

— Гостя?

— Гостя, — подтвердил я. — Не пленника.

— С одной стороны, это гостеприимство. А с другой — укрывательство беглого преступника от королевского правосудия, — Людовик улыбнулся, стараясь смягчить жёсткие слова маской добродушия.

— Гавейн ошибся, — сказал я. — Мне кажется, он не заслуживает казни.

— И что же вы предлагаете?

— Кому он присягал?

— Род Гавейнов является моими вассалами секундус.

— Иными словами, все они присягали непосредственно вам?

— Да.

— Значит, вы можете освободить Гавейна от присяги.

— Зачем?

— Чтобы он мог присягнуть мне.

— Человек на службе Зелёных Островов? Это что-то новое.

— Мы же хотим быть союзниками, — сказал я. — Так давайте начнём с малого.

— Отлично, — сказал Людовик. — Если Гавейн вам так нужен, забирайте его. Только не будем пока афишировать эту сделку, ладно?

— Договорились, — сказал я.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой герои совершают морское путешествие, Карин волнуется, Ринальдо размышляет, а сэр Джеффри Гавейн теряет приставку к своему имени

Я испытывал некоторые опасения по поводу предстоящего плавания, но когда берег исчез из вида, выяснилось, что морской болезнью я всё-таки не страдаю. Это хорошо. Не хотелось бы мне предстать перед своими подданными зелёным, истощённым и едва держащимся на ногах.

Капитан корабля уступил нам с Карин свою каюту, а сам отправился коротать плавание с первым помощником. Отдельного помещения удостоился только Исидро. Гарланд и сэр Джеффри были вынуждены делить небольшую каюту в носовой части «Гордости Бартадоса», самого быстрого корабля, который только можно было нанять за деньги.

С одной стороны, капитан судна был рад оказанной ему чести — далёко не каждый шкипер может похвастаться, что бросал свой якорь вблизи Зелёных Островов; с другой стороны, ему было немного не по себе от присутствия на борту его корабля августейшей персоны. Он по протоколу попытался дать в мою честь торжественный обед, но мне удалось выкрутиться и обойтись без лишних церемоний.

Даже после переговоров на самым высоком уровне я всё равно не чувствовал себя королём. Какое право я имею вмешиваться в жизнь народа, прекрасно обходившегося без меня двадцать с лишним лет? Мечи, пусть даже зачарованные, не должны отдавать власть в руки совершенно неподготовленного к ней человека.

Я никогда не понимал людей, лезущих наверх в попытке удовлетворить свои амбиции. Неужели жизнь человека становится лучше только от того, что он может отдавать приказания другим людям? Зачем это всё? Я прекрасно чувствовал себя в роли никому не известного начинающего чародея и не испытывал ни малейшего желания стать чьим-то королём.

Насчёт власти существует ряд очень интересных высказываний. Говорят, власть убивает тех, у кого её нет. Также говорят, что власть может убить и того, кто ею облечён. Иными словами, власть всегда соседствует со смертью. Оберон наверняка мог бы многое сказать по этому поводу.

Всё-таки жаль, что я не застал своего отца в живых. Из выслушанных мной рассказов складывался слишком противоречивый образ, и все качества, которыми разные рассказчики наделяли Оберона, вряд ли могли сочетаться в одном человеке на самом деле.

— О чём ты думаешь, красавчик? — поинтересовалась Карин, неслышно подойдя со спины.

— О разном.