Возвращение блудного сына

Откуда в России такая жара?
Лесные пожары, пропала вода?!
Достать из колодца нельзя ту без мук.
Ах, где же ты? Где же, пустынный наш друг?

Учкудук! Три колодца!
Защити, защити нас от Солнца!
Ты надёжный наш песенный друг,
Знаменитый давно «Учкудук».

Трава на корню превращалась в солому.
Жара, как тепло, вызывала истому.
И морщилась кожа, топились жиры.
Воды не хватало везде, всем, увы.

Невольно я вспомнил и про Учкудук,
Где есть три колодца, и нет таких мук!
К нему бы поехать – не знаю пути.
А как же ещё от жары мне уйти?!

Июльское лето, всё топит жара!
От пота отмыться давно бы пора.
Но нету водицы, как некогда, встарь.
Чего-то напутал опять календарь?!

В тени давно тридцать, дождя так и нет.
От засухи в глотку не лезет обед.
Так хочется снега, и пить, много пить!
Куда делась нега? Уж хочется выть!

Что хочет природа? Москва вся в дыму.
У эко коллапса мы все на краю.
Не только жара и полуденный зной
Создали для нас ареал непростой.

Ведь перед природой мы вечно в долгу.
А что происходит? Никак не пойму!
Июльское лето, лютует жара.
Дождя и воды всем давно бы пора.

Канавы просохли, пожухла трава.
С деревьев слетела сухая листва.
Шуршит под ногами – знакомый мне хруст.
И кошка залезла в тенёчек под куст.

Но я от жары не страдаю. О, нет!
Какой же на свете есть важный секрет?
Когда-то в Египте был предок рождён,
И Платом-Атоном был Пийей крещён.

Терпеть был воспитан, идучи вперёд,
Вести за собой и ропчащий народ…
Жару люблю с детства, а также зиму!
И дождь люблю, ветер! Всё, видно, люблю!

Да! По родословной Платона, по обрубкам ветвей его генеалогического дерева получалось, что возможно одна из его ветвей замысловато тянулась аж из Древнего Египта! Скорее всего, именно поэтому он легко переносил жару, в то время как весь народ в основном только и искал спасение от неё.

Платон же иногда думал и об им увиденном и замеченном.

Так он давно обратил внимание, что в транспорте: в электричках, в метро его красивые глаза ещё имели силу. Периодически девушки, блуждая взглядом, вдруг внезапно встречали глаза пожилого мужчины и не сводили с них своих глаз, а то и просто строили ему глазки. Платону было даже неудобно от этого, ибо ему было неудобно отвечать им взаимностью.

Как-то в полной электричке он обратил внимание на сидящую неподалёку у окна симпатичную девушку, не сводящую с него своих восторженно-красивых глаз. Стоящему в проходе Платону даже стало неудобно сталкиваться с нею взглядами, и он чуть смущённо отвернулся к соседнему окну вагона.

Может, хочет мне место уступить?! – поначалу мелькнула у него обнадёживающая мысль.

Но вновь встретившись с девушкой глазами и теперь улыбнувшись ей лишь уголками губ, он понял, при этом сразу немного приосанившись: Нет, не похоже! Значит, я ей понравился! А почему бы и нет?!

И в голову хоть и пожилого, но всё ещё озабоченного мужчины сразу полезли соответствующие обнадёживающие строчки, выдавая тайно желаемое им за действительное.

И Платон сочинил стихотворение якобы от лица незнакомой девушки: Идёт навстречу мне походкой…