Возвращение Арсена Люпена

– Лакей из отеля, который говорит, что служил у вас…

– Покороче, пожалуйста, в чем дело?

– Я пришел…

Молодой человек остановился, смутившись от довольно резкого приема, оказанного ему князем. Последний проговорил нетерпеливо:

– Пожалуйста, я жду.

– Мне сказали, князь, что вы очень богатый и щедрый человек. И я думал, не сможете ли вы…

Его голос прервался, у него не хватало духу выговорить унизительные слова просьбы. Сернин подошел к нему:

– Не вам ли принадлежит этот томик стихов: «Улыбка весны»?

– Да, мне, – воскликнул молодой человек с просиявшим лицом, – вы читали мои стихи?

– Да. Недурные стихи. Только что же, вы рассчитываете существовать на те средства, которые они принесут?

– Да, я уверен, что рано или поздно…

– Гм… рано или поздно… скорее, поздно… не так ли, молодой человек? А пока вы пришли ко мне с просьбой о средствах на жизнь. Да?

– Мне нечего есть, князь!

Сернин спокойно положил руку ему на плечо:

– Есть? Настоящие поэты питаются мечтой и рифмой. Попробуйте последовать их примеру. Это все-таки лучше, чем протягивать руку.

Молодой человек вздрогнул от неожиданного оскорбления, повернулся и молча направился к двери. Сернин остановил его:

– Одним словом, у вас нет никаких средств?

– Никаких.

– И вы ни на что не рассчитываете?

– У меня есть слабая надежда… я написал одному из своих родственников, умоляя помочь мне, – сегодня я получу ответ. Это последнее, что у меня осталось.

– Ну а если вы не получите ответа, тогда вы сегодня же вечером…

– Да, князь.

Это было сказано просто и решительно. Князь расхохотался.

– Ну, так я и знал! Как вы комичны, молодой человек, как вы наивны! Заходите-ка ко мне через годик, мы с вами потолкуем об этом. Вспомним… посмеемся…

И, весело смеясь, князь с изысканной вежливостью выпроводил его.

– Ты слышал, Филипп, – сказал он, открывая дверь в соседнюю комнату.

– Да, патрон.

– Жерар Бопре ждет сегодня телеграмму, – быть может, его родственник решится помочь ему?

– Это его последняя надежда.

– Так вот. Эту телеграмму он не должен получить. Если она придет, ты перехватишь и разорвешь ее.

– Хорошо.

– Ты один в отеле?

– Есть еще кухарка, но она не ночует, а хозяин куда-то уехал.

– Хорошо. Следовательно, нам никто не помешает. Сегодня вечером, в одиннадцать часов. Отправляйся.

II

Князь Сернин прошел в комнаты и позвонил лакею.

– Шляпу, перчатки и трость, – приказал он. – Автомобиль подан?

– Да, сударь.

– Октав, – сказал он своему шоферу, – в Гарш.

Без десяти шесть он вышел из машины около старых стен парка Вильнёв.

Пришедшее в упадок имение Вильнёв все еще хранило на себе блеск тех времен, когда здесь жила императрица Евгения. Его старые деревья, пруд, зеленые лужайки вызывали чувство тихой грусти. Значительная часть имения была подарена институту Пастера. В меньшей же его части, отделенной от первой свободным пространством, находился дом Убежища и четыре одиноких домика.

«Там живет госпожа Кессельбах», – подумал князь, увидев в зелени деревьев крышу одного из домиков, и пошел через парк, направляясь к пруду. Вдруг он остановился, заметив вдали двух дам.

Дамы шли по зеленой лужайке меж большими тенистыми деревьями. Вдруг из рощицы показались три человека. Они подбежали к дамам и начали вырывать из их рук сумочки. Дамы закричали – разбойники набросились на них.

– Теперь самое время, – сказал князь и кинулся на помощь.

Через десять секунд он был уже на берегу пруда. При его приближении грабители бросились бежать.

Он хотел догнать их, но одна из дам обратилась к нему:

– Пожалуйста, помогите, моей подруге нехорошо…

Действительно, та лежала на траве без чувств. Князь остановился и спросил с беспокойством в голосе:

– Они не ранили ее, надеюсь?

– О, нет-нет… Это только испуг… волнение. И потом, вам будет понятна ее слабость, когда вы узнаете, что эта дама – госпожа Кессельбах.

– А! – сказал он и, предложив флакон с английской солью, прибавил: – Приподнимите аметист на пробке, там есть маленькое отделение, в нем лежат пастилки. Дайте одну из них госпоже Кессельбах… только одну… это сильное средство.

Он смотрел, как молодая девушка ухаживает за своей подругой. Это была блондинка, очень скромная на вид, с ласковым и серьезным выражением лица и приятной улыбкой, освещающей тихой прелестью ее лицо даже тогда, когда она не улыбалась.

«Это Женевьева, – подумал он и нежно повторил про себя, – Женевьева… Женевьева…»

Госпожа Кессельбах между тем понемногу приходила в себя. Она была очень удивлена и не понимала, что случилось. Наконец она вспомнила и легким наклоном головы поблагодарила своего спасителя. Он почтительно поклонился ей и сказал:

– Позвольте представиться: князь Сернин… Она тихо ответила:

– Я не знаю, как мне благодарить вас.

– О, не стоит, сударыня. Я тут ни при чем. Благодарите случай, который направил меня сюда. Да, позвольте предложить вам руку.

Через несколько секунд госпожа Кессельбах звонила у двери Убежища. Она сказала князю, прощаясь с ним:

– Я прошу вас: никому не говорите о сегодняшнем нападении.

– Но ведь это единственное средство узнать…