Возвращение

— Хаз, — старуха указала на угол, где лежала шкура. Аккуратно опустил Нату, чувствуя, как взвыли от радости все мышцы. Разогнуться я не мог, высота землянки была меньше моего роста. Отсутствие дыма в комнате объяснялось просто: напротив печки, у самого основания противоположной стены, есть небольшое отверстие. Воздух, поступая через нижнюю дырку, выдувал весь дым через дымоход под самой крышей.

В комнате пахло специями, реально, словно это склад. Старуха замахала руками:

— Але, але.

— Айя, — потянул меня за рукав старик, показывая, что нам надо выбираться. Я посмотрел на бабку, которая уже взял пучок засушенного растения, начала тереть его в каменной ступке. Почувствовав мой взгляд, та обернулась и повторила: — Але, але.

— Спаси ее, — откуда старухе было знать русский язык, но интонация помогают в таких ситуациях. Бабка показала на лежащую Нату и затем на себя, сказав одно слово:

— Хау.

Я выбрался из землянки и осмотрелся: к пятерым дикарям присоединилось около двух десятков, среди них женщины и дети. Их язык явно богаче языков дикарей Луома, Нига и других, с кем мне приходилось иметь дело. Дети прятались за матерями, те в свою очередь отворачивались, едва встречались со мной глазами. Вся эта толпа посматривала на меня со страхом и опаской, хотя оружие есть у всех. Старик, приведший меня сюда, что-то красочно рассказывал, даже изобразил медведя, плюхнувшись на землю замертво, чем рассмешил детей.

С центра деревни шли двое мужчин: взгляды собравшихся обратились туда. Впереди шел старец, именно это слово приходило на ум при виде пожилого мужчины с редкими седыми волосами. Борода, тоже седая, доходила до груди и была пышнее, чем у воинов, с которыми я встречался ранее. Рядом с ним шел могучий воин, сила чувствовалась в каждом его шаге. Я бы определил его возраст как тридцать лет, но он мог быть и младше. Оба одеты так же, как и все: шкура через голову, опоясаны тесемкой. У молодого за поясом торчал железный нож с рукоятью обмотанной куском шкуры. Старец безоружный, если не считать длиной палки, выполнявшей роль посоха.

Дойдя до нас, мужчины остановились: «мой» старик вышел вперед и заговорил, периодически повторяя «Айя». Белобородый слушал внимательно, в глазах молодого сквозило явное недоверие. Выслушав моего провожатого, старец произнес фразу, обращенную ко мне. Для меня это звучало белибердой, да и интуиция ничего не подсказывала. Белобородый повторил свою фразу, и снова я ничего не понял. Стоявшие в толпе рассмеялись, но мой провожатый знал, что лучше надо мной не смеяться. Подскочив ко мне со словом «Айя», он, взяв мою руку, притронулся к дезинтегратору, что находился на своем обычном месте — поясе комбинезона.

Я понял, от меня хотели демонстрации моих возможностей. Но тратить заряд дезинтегратора просто так? С другой стороны, если дикарей не убедить в своем могуществе, не захотят ли они напасть на меня или просто прогнать? Тогда мне придется потратить куда больше заряда… Вытащив дезинтегратор, задумался: стрелять, но в кого? На неживом предмете эффективность не так заметна. Молодой мужчина с ножом за поясом смотрел с откровенной неприязнью.

— Дай свой нож, — я протянул руку, указывая на нож за его поясом. Старец, проследив за моим взглядом, велел кивком головы отдать мне требуемое. С плохо скрываем отвращением мужчина бросил нож к моим ногам. Ах ты так, падла? Я-то хотел изменить форму ножа, сделав его тупой конец узкой формы, но ты сам напросился.

Переведя тумблер дезинтегратора на режим сварки, выставил полную мощность: хрен с ним, с одним зарядом. Пламя вырвалось их дезинтегратора на метр, на глазах превратив пародию на нож в лужицу жидкого металла. Еще когда появилось с ревом пламя, половина толпы пала ниц. Старец и молодой воин удержались, хотя на их лицах отразился ужас. Но когда нож у них на глазах стал маленькой лужицей металла, грохнулись и они.

Я быстро выключил девайся и громко спросил:

— Довольны? Теперь что? По воде ходить или превращать воду в вино? Что еще хотите, уроды? Воин, чей нож превратился в жидкий металл, на коленях подполз и дотронулся до начинавшей остывать массы. С диким нечеловеческим криком он вскочил на ноги и, домчавшись до речки, сунул туда руку, продолжая подвывать. Мои рукавицы комбинезона позволяли взять в руки кусок металла, подняв его с земли, подкинул, поймал и снова бросил на землю. Еще один любопытный, с диким ревом решивший повторить мой трюк, присоединился к первому пострадавшему.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — продекламировал я и, подойдя к старцу, тронул его за плечо:

— Поднимайся, старче.

— Айя? — это надо умудриться вложить в это короткое слово столько уважения и страха.