Возвращение

Анне было интересно, так что она оперлась локтями на панель, со всем вниманием глядя в монитор. Рассказ о мутации в таком ключе превращал кровавую жуть, происходящую с телом человека в сложный биологический процесс видоизменения.

— И вот наша главная проблема, — произнёс Бестужев, ткнув пальцем в интерактивную модель, показывающую распад цепочек. — Воспроизвести стартовый код нельзя. Создав новую особь, программа самоуничтожается. Поэтому, чтобы вернуть человека нам нужно написать свою программу обратной мутации. Но, не имея стартового кода…

— Всё равно, что разгадывать шифр, не имея шифровальной книги, — произнесла Лазарева. — И ты думаешь, стартовая программа, с помощью которой можно перезапустить мутацию в обратном направлении, содержится в мутогене Альфы?

— С высокой вероятностью, — кивнул Дмитрий. — Альфа создаёт командиров — бета-особей, то есть вводит в человека стартовый код бета-особи. Но в ходе мутации у бета-особи образуется мутоген уже с программой создания зета-особи, то есть солдата. А это различные физиологические характеристики организма. Зеты слабее, у них другое БПУ. Как это происходит, мы не знаем. Как одна программа инициирует создание другой, записано только в стартовом коде Альфы. Нам нужен его живой, первичный мутоген, чтобы понять, как это всё работает в комплексе. Как блокировать передачу той или иной программы мутации в теле человека, или как её отменить.

Бестужев пробежался пальцами по кнопкам, и на мониторе пошло построение молекул.

— На основе анализа образца мутогена бета и зета-особей мы разработали свою программу, даже несколько. Химически-синтезированная ДНК с кодирующим геном человека — то есть лекарство от мутации. Вот это последняя. С ней обратная мутация дошла почти до сорока процентов восстановления исходного человеческого генома. Но дальше пока не продвинулись.

— А почему не можете написать обратную программу только для мозга? — спросила Анна. — Чтобы монстр начал соображать? Перестал убивать.

Дмитрий на мгновение замолчал, тяжело вздохнул, и кивнул:

— Уже можем.

Он поискал среди файлов видеозаписи на дисплее и нажал на нужный значок с названием: «Испытание ОММ-355».

— Попытка обратной мутации мозга, — произнёс Бестужев. — И она не удалась, как и все до неё.

На экране зета-особь бешено билась о бетонные стенки головой, и на объектив камеры брызгало кровью, летели отбитые кусочки костей и зубов.

Лазарева замерла от увиденного.

— Ни один из испытуемых не выжил, — произнёс Дмитрий, закрывая файл. — Все убили себя в течение десяти минут в среднем. Кто-то даже быстрее.

— Почему? — поражено прошептала Анна.

Бестужев покачал головой:

— В последние часы мутации человека в мегистотерия программа отключает мозг во избежание фатальной нагрузки. Но во время обратного процесса… — Дмитрий на мгновение замолчал: — На снимках мозга это выглядит, как взрыв, — наконец произнёс он. — Всего несколько минут, и полная потеря контроля над участками, отвечающими за гнев, страх, самосохранение, почти за всё. Бешенство и смерть неизбежны. Если не убьются о стенки камеры, разорвутся оба сердца.

Лазарева молчала, слов не нашлось, чтобы что-то добавить или спросить. Она отошла, села на кушетку майора, подумала, и, наконец, взглянула на него:

— Но ты сегодня пошёл не за мутогеном?

— Нет, — покачал головой Дмитрий, — я бы не смог его взять. Для этого нужно сунуть руку в пасть Альфе и воткнуть автопробирку в железу. Это был бы смертельный номер для всех. Целью была система управления. Мы ищем способ разорвать связь Альфы с кораблём, тогда он не сможет управлять ульем. Если перехватим управление, сможем отключить электромагнитное поле и помехи. Ракеты долетят до цели. Им нечем будет защищаться.

Анна так и смотрела на Дмитрия. Столько задач,… нереально вмещать в голове столько информации. Бестужев действительно гений. Это особенность его мозга — преодолевать пределы возможного, сначала привела чашу весов в этой войне в равновесие, а теперь он хотел опустить её на сторону человечества. Чего бы это ни стоило.

Лазарева молчала, думала, а Дмитрий не прерывал этой тишины. Ему давно хотелось просто посидеть именно так, напротив друг друга, ничего не говоря. Позволить себе и Нюте минуту спокойствия, вместе. Он давно мог бы это сделать — найти повод, чтобы позвать её к себе. А зная о её фобии, давно надо было показать ей другую сторону того, чего она боялась.

Мутация казалось адовым ужасом тем, кто не знал, что именно она из себя представляет. Учёных, работающих с инопланетным биооружием уже полгода, она восхищала. И не зря. Такая технология, в случае её освоения могла бы сделать человека не болеющим, не стареющим, не умирающим видом. Как раз таким должны были быть хозяева этой технологии. Но то, что видели люди, то, что чувствовали, проходя процесс,… не могло не пугать.