Возвращение

Девушка старалась не смотреть в их сторону, но взгляд снова и снова с упрямством капризного ребёнка возвращался к ним, подмечая доверительность их общения. Ни разу не поймав на себе его взора, она с горечью сознавала, что это конец всему. Конец их отношениям, их любви. Её любви. Глаза наполнялись слезами, и тогда она прятала их, опуская ресницы и уставившись в золотое блюдо, стоящее перед ней, наполненное всевозможными яствами, не в силах проглотить ни кусочка.

— Вам не нравится? — спрашивал Генрих, склоняясь к ней, заглядывая в лицо. — Попробуйте вот это.

Вместо одного блюда появлялось другое, которое тут же наполнялось новыми диковинками и она вынуждена была пробовать всего по чуть-чуть, чтобы не обидеть хозяина пира и кивать в знак восхищения, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни запаха съеденного:

— Ваш повар превосходен… Всё очень вкусно, ваше величество. Просто я не голодна.

Как тяжело и непривычно сидеть у всех на виду под обстрелом пары сотен любопытных глаз! Она не привыкла к настолько откровенному вниманию, испытывая неловкость и скованность. Тяготилась обществом монарха, который, взяв над ней шефство, вёл себя безупречно.

И только вкус вина ощущался с неизменным постоянством. Оно освежало и бодрило, связывая рот приятной виноградной терпкостью, на время утоляя жажду. Дребезжащие нервы ненадолго успокаивались, пока в очередной раз она не ловила на себе взгляды «опекунов»: вопросительный Ретинды и пронизывающий Витолда.

Невзначай выцепив из ряда гостей знакомый лик блистательной герцогини Ангелики фон Вайсбах, находящейся в обществе высокой пышнотелой шатенки, уже не могла не реагировать на её тревожный неприязненный взгляд. Как же, она помнила, за чьей головой охотилась женщина и как сработала уловка Наташи, наведя тайного советника на ложный след. Ловила её частые взоры в сторону Герарда и её поведение в поместье «Rossen» сейчас не казалось дружеским и искренним. Мы все актёры и носим маски. Когда приличия важнее чувств — иначе не получится. Улыбалась в её сторону, выразительно приподнимая бровь и со скрытым смыслом ухмыляясь: «Ни тебе, ни мне. Так бывает». Её поняли. Ангелика поджала губы, опуская глаза.

Отто — с отцом и мачехой — сидел в ложе короля. Вот уж кто чувствовал себя вольготно, так это Амалия. Непринуждённые свободные движения, смелый взгляд, открытая чарующая улыбка.

Сидение за столом утомляло. Под звучание тихой ненавязчивой музыки поднимались кубки в честь короля, оживлялась застольная беседа. Перекрёстный артобстрел глаз продолжался, и чем хмельнее становились гости, тем развязнее её изучали, тем ярче проступала неприязнь, читались мысли: ты кто такая и откуда взялась? Чтобы стать своей, нужно было родиться и прожить в этом времени жизнь, принять волчьи законы этого общества, стать такой, как все.

А потом Генрих провёл её в небольшой зал, в дверях которого стояла охрана, и войти туда дозволялось не каждому желающему.

«Ничего особенного», — отметила Наташа, рассматривая довольно простой в исполнении мебельный гарнитур из дуба насыщенного тёмного оттенка: скамьи, стулья вокруг круглого стола, кресла. Шикарный огромный камин, спокойных тонов ковры на полу и стенах, сверкание золотой посуды во вспышках свечей на многоярусных подсвечниках-треногах.

Генрих уверенно вёл гостью к другому столу: низкому, с расставленными на нём крупными фигурами из слоновой кости и красного дерева. Шахматы! Девушка улыбнулась, увидев знакомую разметку.

— Вэлэри, пожалуйста, сядьте рядом со мной. Вы принесёте мне удачу.

Придвинув стул ближе, монарх усадил её и, бегло оглядев входивших избранных, кивнул Бригахбургу:

— Герард, давно я с тобой не играл.

Неприятный холодок пробежал по спине Наташи. Пф-ф… Она подавила вздох. Сиятельный был один, без своей Авоськи (название «Audi A8» в народе). Невеста не прошла фейсконтроль? Так ей и надо!

Нарядные шахматы с изображением персонажей королевского двора не мешало бы рассмотреть ближе. Встала, отвлекаясь созерцанием, когда услышала:

— Вэлэри, позвольте вам представить графа фон Бригахбурга.

Он уже рядом и завладел её рукой.

— Ваше величество, мы знакомы. — Не смогла удержаться, вырвав руку, как только его сухие губы коснулись тыльной стороны ладони.

— Вот как? — слегка удивился монарх, глядя, как Бригахбург настороженно присматривается к пфальцграфине.

Белые по жребию достались графу.

— Белые начинают, чёрные мстят, — пробубнила Наташа, с неприязнью поглядывая на Герарда и поймав его испепеляющий ответный взор, задержавшийся на ране на щеке, обомлела.

Она так и не поняла, что в нём было. Презрение? Жалость? Он даже не пытался это скрыть. За что?! В немом крике выгнула брови, притрагиваясь к ранке, смазанной маслянисто-бесцветной гадостью, впрочем, приятно пахнущей.

Начало игры графом напомнило Наташе королевский гамбит. Так любил начинать партии её отец, как и его кумир Хосе Рауль Капабланка.

Поединок начался стремительно и дерзко со стороны Герарда, вынуждая Генриха отвечать тем же: смело до безрассудства, неся урон, который в результате приведёт к поражению.