Возвращение

— Когда ты их только успеваешь сочинять? — удивился Сергей. — Люся, он тебе стихи не пишет? Как же так? Если такой хороший поэт, должен свою девушку заваливать стихами.

— Я завалю, — пообещал я. — Проходите в мою комнату. Люсь, садись на кровать. А ты давай на стул, я буду петь стоя. Слушайте, песня посвящается всем создателям песен. Называется «Плот»:

На маленьком плоту, сквозь бури, дождь и грозы,
Взяв только сны и грёзы и детскую мечту,
Я тихо уплыву…[12]

— Здорово! — высказалась подруга.

— Ага, — сказал Сергей. — Я у тебя ни одной плохой песни не помню. Только это опять не по возрасту. Петь не запретят, а недоумение останется. Откуда у мальчишки груз прежних ошибок?

— Во-первых, я уже не мальчишка и ошибок за свою жизнь наделал… до фига! Можешь даже считать их школьными, за которые лепят пары. А во-вторых, я пою о создателях песен, а они в своем большинстве взрослые люди. Я ведь и в книгах пишу не о том, что видел или пережил лично. Чтение книг, знаешь, тоже многое дает!

— Да ладно, — примирительно сказал друг. — Тебе виднее. Я что почувствовал, то и сказал.

— Неинтересно мне сочинять и петь детские песенки! Пусть у меня что-то будет не по возрасту, зато это для всех, а не для одних этих противнючек!

— Ты не любишь детей? — удивилась Люся.

— Детей нельзя любить, — заявил я. — Их можно только терпеть и выносить! Любить можно конкретного ребенка или двоих, но не весь этот кагал капризных и эгоистичных существ! Если заплачешь ты, для меня перевернется мир. Если рядом будет орать и топать ногами малыш, пытаясь таким способом добиться своего, я просто заткну уши. Это если он не мой, мой в таком случае сразу заработает по заднице.

— И моих будешь лупить? — уточнила Люся.

— Обязательно, — ответил я. — Если заслужат. С детьми по-другому нельзя. Их нужно ласкать и поощрять при хорошем поведении, и выбивать из них пыль при плохом. Ничего лучше кнута и пряника люди не придумали и не придумают никогда. Вот когда ребенок будет знать слово «нельзя», тогда можно будет обойтись без битья. И бить нужно больно, но так, чтобы ничего не повредить. Я тебя потом научу. Самое главное это не обидеть ребенка без причины.

— Медвежье воспитание, — сказал Сергей. — Тебя самого-то часто лупили?

— Медвежье, — согласился я. — Так медведица своих медвежат и воспитывает. Хорошо себя ведут – вылижет от ушей до хвоста, а не слушаются – удар лапой! А как иначе, если все маленькие дети – это природные эгоисты и слов не понимают? А меня в детстве никто не бил, потому что я – это исключение из правил!

— Я сейчас тебя как тресну! — замахнулась Люся. — Потому и готов всех лупить, что сам небитый. Сейчас я это упущение твоих родителей исправлю!

— Счастливые вы! — с завистью сказал Сергей. — Все время рядом, и так же проживете жизнь…

— А тебе кто мешает? — сказал я. — Родители Иры? Когда вырастет, она будет выбирать сама. Сказать, кого она выберет? Кстати, не хочешь увековечить свою любовь? «Волкодава» хорошо помнишь?

— Почти наизусть, а что?

— Не хочешь нарисовать иллюстрации к книге? Вместо кнесенки возьмешь Иру, только ее нужно будет нарисовать малость постарше и не такой худой. А с оформлением одежды, пейзажей и прочего я тебе помогу. И Иру запечатлеешь, и деньги заработаешь.

— Я не знаю, — заколебался он. — А какие сцены рисовать?

— Подумай сам. Не надумаешь – будем думать вместе. Отец когда выйдет на работу?

— Уже скоро. Я тогда здорово перепугался. Надо бы ему бросать работу, а он не хочет.

Часом позже пришли наши отцы, и состоялось вручение подарков. Потом все сели за стол и принялись его опустошать. Люся при этом время от времени с видимым удовольствием смотрела на мой подарок. Я знал, что выбирать. Все женщины любят красивое и блестящее, а если от него еще есть польза… Сидели до девяти вечера, после чего объединенными усилиями все убрали и разошлись по своим квартирам. Все, кроме меня. Люся увела меня в свою комнату.

— Когда будет то, что ты мне обещал?

— А что я тебе обещал?

— Ты обещал меня любить!

— Я это и так все время делаю. Подожди, не дерись, давай поговорим. Как ты думаешь, почему я тебя до сих пор не люблю, как женщину? Молчишь? Так вот я не делаю это в первую очередь из-за того, что тебя люблю. Представь, что будет, если ты вдруг забеременеешь?

— Есть способы… — неуверенно начала она, залившись румянцем.