Возвращение

— Есть, — согласился я. — Самый безвредный для женщин сейчас – это презервативы. Один образец такого предохранения сейчас сидит рядом с тобой. Мои родители в то время жили тяжело и не хотели второго ребенка. По их планам я должен был появиться позже. Пойми, нет абсолютно надежных способов. Ну испытаем мы близость. Думаешь, ты ограничишься одним разом? Аппетит приходит во время еды. Эта поговорка и про это тоже. Стоит тебе забеременеть, и мир рухнет. Отвернутся все, разве что кроме твоей семьи. Образование ты если и получишь, то только в вечерней школе и намного позже. Не знаю, что сделают со мной, но твои родители не пустят на порог. А другие… Люди злы и жестоки к тем, кто воображает, что им позволено то, что запрещено для остальных.

— Как все люди могут быть злы? — сказала она. — Я понимаю, что бывают…

— Ничего ты не понимаешь, поэтому слушай, что тебе говорят, — сказал я. — В городе всем на все наплевать, и это не так заметно, хотя и здесь обольют грязью. В деревне девчонок затравливали насмерть. Уедет такая куда-нибудь учиться или работать, а потом возвращается к родителям с грудничком. И это уже взрослые девушки, а не такие, как ты. Если был муж, который бросил – это дело одно. Могут даже помочь и посочувствовать. А если ребенок нажит вне брака, отворачивались все, даже родня. А куда деваться в деревне от людей? От взглядов и злых языков? Мужики подкатывают на предмет покувыркаться, а женщины смешивают с грязью. И все считают себя правыми. В самом деле, раз дала одному, почему не даст мне? И кто есть женщина, прижившая ребенка от прохожего, если не шлюха? Доводили до того, что топили детей и топились сами.

— Хорошо, ребенок – это одна из причин, — передернув плечами, сказала Люся. — Есть другие?

— Я обещал родителям, и своим, и твоим. Им тоже важно не то что ты получишь радость, а ее возможные последствия. Но здесь есть одна лазейка.

— О чем ты говоришь?

— Я могу тебя довести до конца, не покушаясь на твою девственность. Можно своей любимой доставить почти ту же радость одними ласками.

— А тебе?

— Можно и мне, но я не хочу: для тебя это будет слишком. Понимаешь, в мое время все считали, что в любви нет ничего запретного. Все, чем любящие доставляют друг другу радость оправдано. Чем они занимаются в постели – это только их дело. Я с этим, кстати, не совсем согласен, а тебе многое вообще покажется извращением. Поэтому речь не обо мне, а о тебе. Плох тот мужчина, который думает только о себе, надо в первую очередь думать о любимой.

— И когда ты начнешь обо мне думать? — спросила она, забираясь мне на колени.

— Не сейчас же! Нужно выждать, когда никого не будет дома, а это не так легко. Придет кто-нибудь из твоих, а ты раздета, и рядом я со своим массажем. Боюсь, нас неправильно поймут. Будешь потом даже в школу ходить вместе с матерью. А твои будут мне в след плеваться.

— Глупо все, — сказала она, устраиваясь поудобнее. — Родители хотят мне только добра, а кому, как не мне самой знать, что для меня лучше?

— Быть умной мало, — сказал я. — И школьная программа это далеко не все, что нужно знать человеку. А собственного жизненного опыта у тебя с гулькин нос. Все подростки мнят себя взрослыми, а родителей слушают через раз. Сколько потом проливается слез, причем не только этими умниками, но и их родителями. Люсь, прекрати ерзать! И вообще, именинница, слезай с коленей, мне уже пора идти. Твои родители, наверное, из-за меня до сих пор не ложатся спать. До завтра.

— И чего же вы хотите? — спросил Юркович одного из пяти сидящих в его кабинете мужчин.

— По-моему, в представленных бумагах все написано достаточно ясно, — слегка раздраженно ответил его собеседник.

— Для меня эта бумага, подписанная Семичастным, только свидетельство того, что вам дано право ознакомиться с работой объекта, не более. Ваше начальство не имеет никаких прав на управлением режимным республиканским объектом. Так что ваши претензии безосновательны. Начнете настаивать, на объект не попадете вообще.

— Вы соображаете что и кому говорите? — вмешался второй мужчина.

— Соображаю не хуже вас, товарищ майор, — ответил Илья Денисович. — Этот объект – это целиком наша инициатива, у него есть свое руководство, утвержденное правительством республики. Обращаясь к вам, мы лишь хотели помочь и поделиться информацией. Хотите принять участие в исследованиях? Пожалуйста! Вы заявились сюда без согласования в очень представительном составе, да еще с претензией на руководство. И куда мне вас прикажите девать? У меня в общежитии всего десять свободных мест, а вас больше двадцати. Причем всего пять ученых, а остальные – это офицеры комитета. Дозвольте спросить, на кой ляд вы там нужны в таком количестве?

— Потише на поворотах, полковник! — сказал первый из собеседников. — Вы обязаны оказывать нам содействие, а вместо этого…