Возвращение

– Я люблю тебя.

– Знаю. Я тоже люблю тебя. – Он легонько стиснул меня и поднялся. – Я хочу принять душ и наконец смыть с себя это проклятое мыло. Стакан молока найдется?

– Конечно. – Жизнь снова вошла в нормальное русло. Крис пел, стоя под душем, а я, вся в мыле, со вздувшимся животом, стояла на кухне обнаженная и наливала в стакан молоко. И тут мне вспомнился Гордон. Нет, наши отношения с ним не шли ни в какое сравнение с тем, что связывало меня и Криса. С меня словно сошла старая кожа и наросла новая. Казалось, все мечты были утрачены безвозвратно, но они все-таки вернулись…

Поставив стакан с молоком на раковину, я прошла в спальню, а Крис продолжал нежиться под душем. Вдруг зазвонил телефон.

– Джиллиан? Как насчет ленча?

О господи, Гордон! Что ему сказать? А, ладно, Крис все равно в ванной, он ничего не услышит…

– Не могу. Кое-что произошло. Похоже, наш уик-энд накрылся.

– Что-нибудь скверное?

– Нет, но я не смогу выйти из дома. Встретимся в понедельник.

– Правда, ничего серьезного?

– Правда, правда. Не беспокойся. Извини, Гордон, мне действительно очень жаль.

– Ну что ж… Мне тоже есть чем заняться. Увидимся в понедельник. Но я все же позвоню тебе попозже. До свидания.

– Кто это был? – донеслось из ванной. Крис пил молоко. Я не слышала, когда он выключил душ.

– Подруга из редакции.

– Ох-х… Неужели у маленькой толстушки завелся любовник?

– Нет. Слушай, перестань называть меня маленькой толстушкой.

– О'кей. – И он наградил меня поцелуем. Интересно, почему Крис всюду чувствует себя как дома? Впрочем, это вполне в его стиле. Недовольно бормоча себе под нос, я отправилась в ванную смывать мыло. Меня одолевали мысли о Гордоне и Крисе. Нет, Гордон не был моим любовником. Это определение к нему не подходило. Так же, как не подходили к ситуации слова «ничего серьезного». Я солгала обоим, и это мне не нравилось. Похоже, этот месяц скучным не будет…

Вернувшись в спальню, я получила от Криса шлепок.

– Натягивай тряпье, Джилл. Я хочу прогуляться.

– Хорошо, любимый…

Тут хлопнула входная дверь, и на всю квартиру раздался вопль Саманты.

– Дядя Криц! Дядя Криц!.. Хай, мамочка. Угадай, кого я видела по дороге домой? Гор-р-р-до-на… – Она перекатывала «р-р-р» так, словно во рту у нее были мраморные шарики. – Я сказала ему, что приехал дядя Криц, а он ответил: «Очень хорошо» – и велел передать привет.

О черт… Ничего себе День благодарения… В эту минуту я чувствовала себя… нет, не индейкой. Мокрой курицей.

Глава 25

Я в нерешительности стояла под дверью кабинета Гордона, понятия не имея, что ему сказать.

– Вам помочь, миссис Форрестер?

Поймав на себе любопытный взгляд секретарши, я осторожно взялась за ручку двери, легонько постучала, переступила порог… и застыла на месте. Там шло совещание. От взгляда Гордона меня бросило в дрожь.

– Да, Джиллиан? – Его бородатое лицо было строгим, а глаза – холодными и бесстрастными.

– Извините. Я не знала, что вы заняты. Зайду попозже.

– Я позвоню вам, когда закончится совещание.

Он отвел глаза, и в комнате запахло грозой. Я тихонько закрыла дверь и поплелась к себе в кабинет, готовая провалиться сквозь землю.

С расстройства я купила в буфете чашку кофе, датскую булочку и уселась на стол. Как ни крути, ничего хорошего меня не ожидало. И винить его не приходилось. Я знала, как бы сама чувствовала себя на его месте. Паршиво. И хреново.

Телефон зазвонил через час, когда я безуспешно пыталась заняться делом.

– Джиллиан, встретимся внизу через десять минут.

– Гордон, я…

– Ничего не хочу слышать. Поговорим внизу.

– Ладно. – Но он уже бросил трубку. Я закрыла глаза, попыталась сосредоточиться и вышла из кабинета. Не хватало только, чтобы мы встретились в лифте, но этого не случилось. Гордон ждал внизу.

Стоило мне подойти, как он стремительно пошел вверх по Лексингтон-авеню. Я с трудом поспевала следом.

– Почему ты не сказала, что он приезжает? Думала, я не узнаю?

– Конечно, нет. Я ничего не знала заранее. Он позвонил после твоего ухода, а через несколько часов приземлился в Нью-Йорке.

– По какому праву? – Это был самый трудный вопрос. Мы переходили улицы на красный свет, плевали на правила и неслись вперед как сумасшедшие. Гордон был просто вне себя.

– Не в этом дело, Гордон. Он прилетел снимать фильм и еще не знает, как обстоят дела.

– А как они обстоят? Похоже, я и сам не понимаю. Кто твой любовник, он или я?

– Он отец моего ребенка. Я жила с ним. И мы расстались при весьма сложных обстоятельствах.

– Ужасно трагично. Напомню, твои «сложные обстоятельства» означают только одно: он тебя выгнал. Что, забыла? Или это неважно? Но стоило ему сесть в самолет и прилететь в Нью-Йорк, как все стало чудесно. Наверняка он и остановился у тебя. – Слово «да» застряло в горле. Гордон схватил меня за руку и повернул лицом к себе. – Верно?

– Да! Остановился! Ну и что тут такого?

– Очень много. Я не хочу, чтобы этот сукин сын оставался рядом с тобой, Джиллиан! Ни на минуту! – На нас стали оглядываться прохожие. Гордон так стиснул мне руку, что на глаза навернулись слезы.

– Гордон, пойми, это совсем другое дело. Пожалуйста.