Возвращение

– Что ж, все это случилось давным-давно. Ее звали Хуанита. Она была самой прекрасной девушкой на свете. Доброй и чистой. Как ребенок. Я узнал, что она была малагской проституткой. И она покончила с собой. Самое забавное заключалось в том, что меня ее прошлое нисколько не волновало. Мне было совершенно все равно, это ничего не меняло. Я ожидал чего-то в этом роде. Но она этого не знала. Человек, поставивший меня в известность, сообщил об этом ей, и она умерла прежде, чем я успел вернуться домой. После этого я и уехал. Просто больше не мог там находиться. Хоть я и любил этот город, но всегда оставался в нем чужим. – Я снова кивнула. К сказанному добавить было нечего. – А ваш любимый, Джиллиан? Кем он был?

– Ничего особенного. – Мне не хотелось говорить о Крисе. Нужно было отвечать честностью на честность, но Крис еще не стал для меня таким же давним воспоминанием, каким была Хуанита для Гордона. Его рассказ был эпосом, мой превратился бы в исповедь.

– Значит, роман продолжается?

– Нет… То есть мы общаемся, но мне кажется, что все кончено. – В глубине сердца я знала, что лгу. Я не думала, что все кончено. Наверное, еще не все. Я не могла в это поверить.

– На кого он похож?

– На моего отца.

– А ваш отец на кого?

– Как бы это помягче выразиться… На ублюдка. – Я подняла глаза и с облегчением улыбнулась.

– О чем это говорит, Джиллиан?

– Ни о чем хорошем. Но я поняла это совсем недавно.

– Вы были счастливы с ним?

– Какое-то время. Да, очень. В нем было много хорошего, иначе я бы не смогла прожить с ним ни дня. И все же на поверку он оказался ублюдком, как и мой отец. Я не считаю его плохим человеком. Просто он оказался неспособен дать мне то, в чем я нуждалась. Я все знала, но закрывала на это глаза. – Странно. Мы говорили о Крисе в прошедшем времени.

– И все же почему вы решились уехать? Слово «ублюдок» само по себе ничего не объясняет. Оно означает только одно: вы любили его. – Ух-х… Гордон был прав. Совершенно прав.

– Верно… Я уехала, потому что он заставил меня сделать это. А жила я с ним так долго, потому что… потому что любила, нуждалась в нем и не хотела, чтобы это кончилось. Пока я соблюдала правила игры, все было о'кей. А потом… все усложнилось. Появилось многое другое.

– Значит, это не кончилось… Я прав, Джиллиан?

– И да и нет. О черт, Гордон! Тут столько всего… – Я посмотрела ему в глаза. – Кончилось, потому что я больше не верю в его любовь. И не кончилось, потому что у меня будет ребенок. А это не кончится никогда. – И тут меня затрясло.

– Кто-нибудь знает об этом? – невозмутимо спросил Харт.

– Только одна подруга. И он, конечно. Но это неважно.

– Вы не подумывали об аборте? Наверняка подумывали.

– Да. Я думала об этом. Но я хочу ребенка. Понимаю, что это ужасно осложнит мне жизнь, но все равно хочу. И рожу.

– И правильно сделаете. Будь я на вашем месте, я бы не решился признаться в этом. Меня восхищает ваша решимость, но у нас откровенность не в моде.

– Знаю. Я и не собиралась никому говорить об этом. И что на меня нашло сегодня? Просто сорвалось с языка. – Я отвернулась, попыталась улыбнуться и почувствовала бережное прикосновение к своей руке.

– Не грустите, Джиллиан. Вы справитесь.

– Спасибо за доверие. Иногда это бывает очень нужно. – Слабая улыбка коснулась моих губ. Как странно… Цепь взаимных признаний.

Меньше чем за час мы узнали больные места друг друга, изучили все шрамы и отметины. Что заставляло нас рассказывать о своем прошлом? Неужели судьба? И тогда я снова бросила камень в его огород:

– А как же ваша семья?

– Откровенно говоря, ее никогда не было, Джиллиан.

– Но вы сказали… – Я удивилась. Он был слишком честен, чтобы шутить такими вещами.

– Ради бога, девочка, не смотрите на меня такими глазами! Да, я был женат. Но настоящей семейной жизни у меня не было. Было что-то краткое, болезненное и начисто лишенное положительных эмоций.

– Тогда зачем же вы женились? – Это было совсем не в его стиле.

– Все очень просто. Я должен был это сделать. Или считал, что должен. С тех пор прошло двадцать пять лет. Я мельком увидел одну юную леди и… ну…

– Она забеременела.

– Верно. Аборт делать она отказалась, я решил сделать благородный жест и женился на ней. Но брак оказался недолгим. Вскоре после рождения Грега мы развелись. Вот и все.

– Ну что ж, по крайней мере у вас остался Грег. Вы с ним ладите?

Он с горечью покачал головой.

– Не слишком, моя дорогая. Грег очень милый мальчик. Умный, веселый, независимый. Но чужой. Когда я уходил, то попытался забыть о его существовании, вычеркнуть из памяти. Мне не довелось видеть его маленьким. А потом я уехал в Испанию, разве вы забыли? Когда я вернулся, ему было пятнадцать. Трудно стать настоящим отцом пятнадцатилетнему сыну, которого ты никогда не знал.

– Может быть, в один прекрасный день это все же произойдет…