Возвращение.

Он надолго задумался и несколько минут молча смотрел в окно, где начало лета располагало к тихим и приятным размышлениям об отдыхе где – то в уютном месте среди природы, желательно у воды, о тихом, тёплом ветерке, который нежно поглаживает ещё совсем незагорелую кожу, и хочется находиться в этом состоянии довольно долго, пока не проснётся какая-нибудь оригинальная идея, разбудит разнеженное сознание и закипит работа мыслей.

«Кипящие мысли – интересная ассоциация», – подумал старик и вспомнил, что говорила, со слов матери, учительница.

– Разве так можно? – говорила литературша. – Мальчик уже большой и должен правильно мыслить, должен мечтать о чём – то полезном для общества, а не витать в облаках… Мы же хотим воспитать гражданина – патриота, борца, хотим воспитать деятельного члена общества, а здесь налицо что-то неопределённое, несложившаяся личность…

Мать повторяла ему эти слова, и ему показалось, что ей они не нравятся и учительница ей тоже не нравится, но…

– Но другой учительницы у нас не было, – произнёс он еле слышно и внимательно посмотрел на секретаршу. – Ведь так оно и было? – произнёс он и спросил: – Вы согласны со мной?

– В каком смысле? – переспросила секретарша.

– В смысле учителей, – ответил старик и, вдохнув побольше воздуха, долго его выдыхал.

– Я не очень поняла вас, – ответила секретарша и внимательно посмотрела на него. – Вы хотите сказать, что у вас были плохие учителя? – произнесла она и замолчала в ожидании ответа.

Старик покачал головой и, слегка улыбнувшись, произнёс:

– Ни в коем случае, что вы! Я так не думаю, – произнёс он. – Учителя у нас были отменные, знали своё дело…

– Так вам они нравились? – спросила секретарша.

Старик поморщился и недовольно ответил:

– Слово неправильное – «нравились»… Хотя, прошу прощения, вы правы: они нравились. Строгие были, а потому и знали мы много. Знали много того, что сейчас кажется неважным. Жили не так, как сейчас.

– Да, не так, как сейчас, – согласилась секретарша. – Но это уже…

– Это уже брюзжание, – дополнил её старик.

Секретарша покачала головой и тихо возразила:

– Они, нынешняя молодёжь, когда поумнеет, так же говорить будет, так что всё правильно.

Старик согласно кивнул и повторил:

– Так что всё правильно. Давайте так и думать, что всё правильно, – добавил он недовольно. – Тогда и дёргаться нам не следует.

Секретарша молчит и внимательно смотрит на старика, и со стороны кажется, что она готова с ним согласиться, но с некоторыми оговорками.

– Молчите – значит, согласны со мной или… – Старик встаёт, подходит к окну и, не оборачиваясь, ворчит: – Поздно нам дёргаться. Поздно… Мы своё уже отдёргались.

– А вот и нет! Вот и нет, – возражает секретарша. – Вы, шеф, зря так… Он же сказал, что только вам и доверяют… У вас есть имя, есть авторитет.

– А у них есть… – Старик тихонько поёт: – Зарю встречает поезд наш, летит в просторы светлые, мы взяли в путь один багаж – свои мечты, свои мечты, мечты заветные.

– Да, может быть, может быть… – неуверенно произносит секретарша. – Но у вас… вы же сами говорили: были годы после большой войны, и всё казалось… – Она запнулась, не зная, как обозначить то время и через несколько секунд продолжила: – Великое время было. Казалось, что все были победителями. Воспитывали нового человека – человека коллективного, которому всё по плечу и…

– И мечтали о светлом будущем, – продолжил её мысль старик.

– Не только мечтали, – замечает секретарша. – Знали, что это светлое будущее обязательно наступит.

Старик оборачивается, возвращается на место и отвечает:

– Точно знали. Но не все были героями. Отец не считал себя героем, и сосед контуженный не считал себя героем. Они молчали про войну… Они не распространялись на эту тему… Почему?

Секретарша смотрит на старика и, опустив голову, тихо отвечает:

– Я не знаю.

– Я тоже не знаю, – вторит ей старик и вслух вспоминает: – Отец почему-то рассказывал бытовые случаи, а не про саму войну. Рассказывал, как они после боёв с форсированием большой реки двигались по территории страны, которая…

Старик задумался и слово «которая» повторил несколько раз, на что секретарша сначала слегка удивилась, а затем, когда старик так и не смог обозначить название страны, сочувственно произнесла:

– Много их было, этих стран, – разве все запомнишь?