Возвращение

 - Когда немцы отступили, к ним зашло одно подразделение гвардейской дивизии. Командовал ими боевой русский сержант. В подчинении у него был настоящий интернационал: Армянин, казах, украинец, узбек, татарин, эстонец, белорус, грузин и еврей. Сержант зашёл в лучшую с виду хату деревни и попросился на постой. Его встретила миловидная женщина с пышной грудью, которая ошарашила красноармейца: «То, о чём я попрошу, наверное, вас покоробит… Но постарайся понять. Война отняла у нас мужчин. Для того чтобы жизнь продолжалась, нам нужны дети. Подарите нам жизнь».

 Николай замолчал, с преувеличенным вниманием глядя на суету крикливого киномеханика.

 - Солдаты разошлись по разным избам, и через девять месяцев одновременно родилось десять здоровых мальчиков.

 - Теперь у деревни есть будущее! – сказала Александра и вытерла слёзы.

 Кульминский, наконец, запустил капризный агрегат. Люди вместе с лошадями начали смотреть знаменитый фильм. Всё было ничего, пока Тарзан не закричал по-звериному. Перепуганные лошади чуть было не разнесли конюшню…

 - Ну, это кино, - смеясь, предложил Николай, - пошли лучше погуляем.

 - Я не против…

 Откровенно говоря, Саше на происходящее на экране было наплевать.  Она сидела на скамеечке рядом с Николаем и её сердце сладко замирало.

 - Неужели? – задавала она один и тот же вопрос.

 До этого дня Александра даже сама себе не признавалась, что живёт в Криницах только потому, что здесь живёт Николай. Когда она первый раз увидело его в немецком концлагере, то сразу почувствовала сильную симпатию.

 - Может он признается, что я ему симпатична?

 Александра устала ждать внимания, нравящегося ей мужчины. Николай до этого относился к ней как к сестре, внимательно и уважительно.

 - Ведь у него нет зазнобы… - успокаивала себя Саша и ждала.

 Они вышли из импровизированного кинотеатра и неторопливо пошли к дому. Хату Сафоновы поставили на самом краю села, и идти им было полчаса, а если неторопливо – час.

 - Глянь Шура, - кивнул Коля в сторону кучкующихся людей, - бабы новости по радио слушают.

 - Чего там может быть интересного?

 Первый ламповый приёмник «Родина» появился в колхозной конторе совсем недавно. По нему слушали всем миром сводки о состоянии здоровья Сталина. Когда они проходили мимо как раз сообщили о смерти вождя. Бабка Настя Митина стала причитать:

 - Милые, что ж мы будем делать без кормильца?

 - Горе нам! – заголосили бабы.

 Люди, сгрудившиеся вокруг приёмника вынесенного на крыльцо, зарыдали и закричали.

 - Как жить дальше? – подхватили мужики.

 - Война сызнова будет! – веско сказал дед Гаврила.

 Сафонов и Шелехова тоже опечалились, но закалённые боевой юностью не подали вида, а пошли дальше. Александра шла слегка ошарашенная новостью, а потом спросила:

 - Изменится что-то, как думаешь?

 - Конечно, изменится, - внезапно засмеялся Николай и добавил, - ведь я скоро женюсь.

 - Как женишься? – резко остановилась Саша.

 - Также как все люди…

 - У тебя же подруги не было!

 - Была, - заулыбался молодой мужчина, - только я её в партизанском отряде потерял. Её тогда ранило, и поэтому отправили в госпиталь.

 Александру словно ударили по голове паленом. Признание Николая явилось для неё полнейшей неожиданностью и оглушило больше чем уход из жизни Великого вождя. Она собрала последние остатки воли и, сдерживая дрожь в голосе, спросила:

 - Как её зовут?

 - Валентина! – мечтательно произнёс Сафонов: – Я её долго искал, а она оказывается, спокойно в Унече живёт. Представляешь, вчера случайно встретил на улице и она меня узнала.

 - Счастье-то, какое! - кусая губы, сказала Саша и отвернулась.

 - Ты что, обиделась?

 - Нет, я за топором... - пошутила девушка сквозь слёзы.

 Именно в эту минуту она решила уехать из Криниц в свой родной город.

 - Больше ничего меня здесь не держит, - Александра плакала всю ночь, - у Машки своя семья. Она против не будет!.. В выходные поеду к ней, расскажу, она поймёт. 

 После смерти Сталина чуть легче стало с выездом из деревни на жительство в город. Отменили многие налоги: налог за бездетность с 18 лет, налоги за сады, за пчёл, за свиней. Заметно полегчало, и народ откликнулся на всё это частушкой: «Стал Маленков – дал нам хлеба и блинков!»

 - Впервые в деревенском магазине в свободной продаже появились мука и хлеб. – Удивлялись наивные колхозники.

 Александре той весной было не до того. Шелехова доработала до летних каникул и тепло попрощавшись со всеми Сафоновыми уехала домой.

 - Спасибо за всё!

 - Береги себя! – напутствовала её рыдающая подруга.

 После проводов подруги Маша собралась съездить к матери в Криницы. Василий Королёв сел рядом с ней в зале ожидания районной автостанции и рассказал о своём неудачном сватании. Так Мария с сожалением узнала о роковой роли родной тётки в её судьбе.

 - Жаль! - тихо сказала она.

 - Я тебя присмотрел обутую в кирзовые сапоги 42 размера. – Улыбнувшись, признался стеснительный Василий.

 - Тогда покупали на два-три размера больше, - смутилась женщина и покраснела, - чтобы в зимнюю стужу не одной суконной портянкой обернуть ногу.

 - Ты мне в тех сапогах сразу в душу запала!

 - Чего уж теперь вспоминать…